— Если у Викентьева есть силы, пускай вступают в бой. Потому как
твари всерьёз заинтересовались нами. Первым залпом удалось снизить
их поголовье, но дальше они подставляться так просто не хотят,
рассредоточились и прут на нас валом. Учитывая уровни тварей, можем
не справиться.
— Принято. Уходите оттуда, — скомандовал я. — Мы свою часть
выполнили. Дальше дело за малым: остаётся дождаться паладинского
корпуса.
— Но как же вы? Вы там один, что ли, останетесь? Слишком много
вопросов будет, если мы без вас уедем.
— Уходите! Дальше я сам разберусь.
Воспользовавшись моментом, я вновь растолкал ласку, которая уже
при каждом удобном случае оказывалась у меня за полой пиджака.
Скоро начнет себе там гнездо обустраивать. По крайней мере, бегает
она уже не так часто. Все больше забирается в укромное
местечко.
Я достал из-за полы пиджака капитуляцию и, сунув документ в
зубки ласки, послал ей мысленное обращение. Общаться с ней таким
образом становилось все проще и проще. По крайней мере, я уверен,
что она меня понимает, хоть и не отвечает. Ласка, тут же сообразив,
что от неё нужно, схватила бумагу и провалилась в изнанку. В любом
случае, теперь даже если со мной что-то случится, капитуляция
подписана, а документ будет у официального главы рода.
Дело сделано, а война закончилась не успев начаться. Ну, как
война? Маленькое сражение. Ведь война была не между Пылаевыми и
Викентьевыми, а между Злобиным и Дибровым.
— А теперь, — повернулся я к Викентьеву, который все это время
глядел на меня. — Ведите меня к Луизе. Хочу сам на неё
поглядеть.
Мышца на скуле Викентьева дернулась.
— А не боишься? — спросил он.
— А чего мне бояться? Я своё слова сказал: бояться нужно
вам.
Я демонстративно выдернул из испорченного стола Викентьева свой
палаш и вернул его себе в ножны. Следом убрал и револьвер, при
этом, демонстративно убрав ладонь от рукояти.
— Ну что, идемте? Обещаю, не причинять никому зла. Во всяком
случае, если вы не станете на меня нападать, — улыбнулся я.
Викентьев лишь выдохнул.
— Идем.
Только сейчас я смог нормально оглядеть поместье Викентьевых.
Конечно, не кричит роскошью, но куда богаче, чем у Пылаевых. В
любом случае, теперь это мое поместье. Осталось только решить
вопрос с переоформлением.
Викентьев тяжело сопел. Я старался лишний раз его не драконить,
но он уже осознавал, что поистине произошло, и что за документ он
подписал. Но в любом случае, что бы он там ни говорил, это для него
было спасением. Иначе он бы просто погиб. А жизнь, как известно,
она дороже.