Арама покачала головой:
— В общем, раньше я слишком
сомневалась в тебе.
— А сейчас? — понадобилось все
имеющееся самообладание, чтобы не колеблясь, без чрезмерной паузы,
задать уточняющий вопрос на тему, касающуюся его отличий от
прежнего Валена. Хорошо, что Арама не ожидает от него полного
спокойствия. Разговор о том, бездарность он или нет, любого
мальчишку заставит чувствовать себя как рыба на
сковородке.
— Возможно, я с самого начала судила
тебя слишком строго. Или уголь стал алмазом, когда его сжали в
кулаке как следует — такое бывает с людьми. Но за эти пару дней я
поняла, что ты действительно мой сын. Во всех смыслах.
Вален позволил себе вздох облегчения.
Почти полностью искренний. Тут ему в голову пришла неожиданная
мысль:
— Ты говорила, что здесь точно есть
двое с врождённым талантом ниже восьмёрки. А у тебя сколько было
звёзд таланта?
Арама улыбнулась:
— Запомни кое-что на будущее, сынок.
Простую смертную не спрашивают о её возрасте, а практика — о том,
сколько ей намерили потенциала меридианов, и на каком году жизни
она научилась использовать духовную энергию. Но сообразительность
тебе не отшибло вместе с памятью. Ты угадал, мой врождённый талант
— семь звёзд.
— Но ты забралась так высоко, стала
Наставницей, кулаком тучи разгоняешь. Как у тебя это
вышло?
Вален уже давно заметил, что Арама
совсем не так сильна, как ей, наверное, хотелось бы быть. Не так
сильна, чтобы идти против коллективной воли других Наставников.
Недаром первой из грозящих Валену невзгод на пути практика она
назвала отсутствие свободы. А потом снова жаловалась на это, когда
речь зашла о судьбе Вальтии. Каким бы способом она не достигла
шести цветов, для него, Валена, этот способ недостаточно хорош! И
не только из-за надвигающегося конца света. От одной мысли о том,
что его жизнью всегда будут распоряжаться другие, во рту
чувствовался вкус желчи.
Но сперва надо разузнать о том, что
делала Арама, а уж затем решать, что можно сделать лучше. Да и
похвалить её не помешает. После сегодняшней демонстрации её силы,
восхищение должно быть вполне естественным. Вален и чувствовал
восхищение. Только не знал, от кого это чувство взялось.
— Если рассказывать всё по порядку, я
охрипну, и мы здесь до утра просидим. Но одну вещь объяснить сейчас
надо.
Арама на миг отвлеклась, сложила
пальцы правой руки особым знаком — и вокруг них вдруг стало очень
тихо, звуки внешнего мира, от возгласов борющихся в круге до
шелеста ветра в кронах, разом исчезли.