Но не ужас-ужас-ужас. Слегка даже структурированный.
Как будто кто-то когда-то пытался навести порядок, но бросил на
полпути. У стены, справа от входа, обнаружился относительно
свободный участок с парой кресел и старым, но целым
столиком.
Я сняла сумку с плеча и поставила ее у ножки стола.
Йорик тут же выскочил наружу, отряхнулся, фыркнул на пыль и начал
осторожно обнюхивать пол в радиусе трех метров от сумки. Дальше –
ни ногой. Умный пес.
Мой взгляд скользнул по стене над креслами. Там в
тяжелой, когда-то позолоченной раме висел портрет. Сквозь вековую
паутину и слой пыли проступало лицо. Мужчины. Молодого. Очень
красивого. Абсолютно непохожего на Лукаса
Локвуда.
Густые, темные, почти черные волосы, небрежно
откинутые со лба. Резкие, благородные черты лица. И глаза… Не
холодные синие озера Лукаса, а яркие, зеленые, как молодая
листва.
Взгляд с портрета был живым, дерзким, с едва
уловимой хитринкой в уголках глаз и какой-то необъяснимой глубиной.
Мужчина смотрел прямо на меня, будто оценивая. Одет был в охотничий
костюм: темный камзол, белая рубашка, намек на жабо. Картина дышала
силой, энергией и… какой-то скрытой печалью? Или это пыль так
легла?
– Ого! – невольно вырвалось у меня. – А это кто
такой красавец?
Стоявший рядом Джонатан бросил беглый взгляд на
портрет. Его лицо осталось непроницаемым.
– Первый хозяин поместья, мисс Маргарет, – ответил
он ровным тоном. – Господин Локвуд.
Странно, Лукас что, приемный? Ни малейшего сходства
ни в цвете волос, ни в форме лица, ни во взгляде. Как будто с
разных планет.
Йорик портретом не заинтересовался, предпочитая
обнюхивать безопасный пол.
– Ладно, Джонатан, – я потерла руки, стараясь
выглядеть бодрее, чем себя чувствовала, – с чего начнем? – и
сделала пару шагов вглубь холла, к ближайшей горе ящиков, пытаясь
разглядеть, что в них. – Нужно понять масштаб бедст…
АЙ!
Резкий лай Йорика прорезал тишину. Я обернулась. Пес
стоял спиной к нам, в своей «безопасной зоне», но весь ощетинился,
уставившись в дальний темный угол холла, противоположный нашему
уютному уголку. Он лаял отчаянно, звонко и зло: как на пылесос или
фейерверк, но намного громче.
– Йорик! Фу! Тихо! Что там?
Первым делом я схватила скандалиста-охранника на
руки. От греха. Вдруг тут крысы водятся? Мама
дорогая!
В этот же момент раздался громкий треск и злобное
шипение. Я мельком увидела, как Джонатан, отойдя от меня на добрых
пять шагов к другой куче хлама, вдруг резко отпрыгнул. Оттуда,
из-под какого-то покрытого паутиной зонтика с костяной ручкой,
выскочило… нечто. Тень, принявшая форму зонтика? Оно метнулось к
ногам Джонатана, пытаясь укусить его за лодыжку. Мой охранник
вскрикнул – впервые за все время я услышала в его голосе настоящий
испуг – и буквально вылетел обратно на крыльцо, с грохотом
захлопнув за собой дверь. С потолка бодро посыпалась
штукатурка.