Валет позвонил в дверь, обитую толстой кожей с латунными
гвоздиками — смотрелась она в новостройке, как старинный сундук в
супермаркете. Через несколько секунд глазок затянула тень, а после
щёлкнул замок.
— Привет, — слабо улыбнулся Вальков. — Как договаривались… я
приехал.
— Проходите, Герман Сильвестрович, — отозвался бархатистый
женский голос — слишком правильный, выверенный, словно актриса
читала по роли. Ни жизни, ни будничности — а сцена из фильма.
Вальков шагнул внутрь. Хозяйка закрыла за ним дверь, плавно, без
звука.
— Опять кошмары? — спросила она, уже в коридоре.
— Да… сам не пойму, — отмахнулся Валет, оглядываясь. — Раскинешь
карты?
— Пойдёмте… Посмотрим, что за тень стоит за вашей спиной.
Квартира напоминала не городское жильё, а лавку чародейки. Пол
устлан восточным ковром, в воздухе — аромат полыни и чего-то
терпкого.
Вошли в комнату. Окна плотно зашторены тяжёлыми бархатными
портьерами, свет идёт от десятка свечей в бронзовых подсвечниках.
На стенах — гравюры с символами, которые можно принять за старинные
или просто модные. По полкам — вычурные железные банки с зеленым
налетом, что внутри — неизвестно. Стопка книг с потёртыми
корешками: «Ключ Соломона», «Оракул теней», «Сумеречная
астрология».
Посреди комнаты два одинаковых кресла напротив друг друга, с
изогнутыми ножками. Они были словно выдернуты из старинной
фотокарточки: потемневшее дерево, резные подлокотники в виде
змеиных тел, сиденье и спинка — обиты тускло-вишнёвой парчой с
вытертым узором. А между креслами стоял маленький круглый столик,
покрытый чёрной скатертью с вышитой пентаграммой.
— Садитесь, Герман Сильвестрович, — гадалка плавно присела
напротив, вытаскивая карты. — Сейчас всё станет яснее… Или,
наоборот, туманнее. Как пойдёт.
— Уютненько у тебя тут, — хмыкнул Вальков, оглядываясь. — И
одновременно жутковато. Сколько раз был — никак не привыкну.
Вальков откинулся со вздохом на спинку, поёрзал, поводил
глазами, будто искал что-то.
— У тебя есть выпить? — облизнул он пересохшие губы. В последнее
время он крепко налегал на алкоголь, нервы играли скрипкой без
смычка.
— Нельзя, Герман Сильвестрович, — мягко, но твёрдо ответила
гадалка. — Перед сеансом спиртное закрывает потоки. Алкоголь мутит
восприятие, размывает границы между правдой и вымыслом. Душа
становится глухой, лживой. Даже карты это чувствуют — путаются,
уводят не туда. А мне нужны вы — настоящий. Незамутненный,
настроенный. Иначе говорить мы будем не с судьбой, а с
демонами.