— Жопу твою спасаю! — отрезал Савченко, повысив голос. — Твою
мать, Герман! Это же была ловушка! Ты разве не понял?
Валет осёкся. От такой мысли дыхание у него стало рваным. Он
резко встал, выдохнул и оглянулся. Вокруг, на приглушённом фоне
пляшущих теней от костра, начали проявляться силуэты — его люди.
Его защита. Его бойцы. И пред ним начальник службы безопасности.
Савченко. Дирижёр. Тот самый, кому он доверял, и в то же время
хотел держать подальше от некоторых своих дел.
— Ты… — Вальков зло прищурился. — Ты следил за мной?!
Голос прозвучал резко, но уже без прежней злости. Он понимал,
если бы не Савченко, его труп уже остывал бы у ритуального костра,
и река неспешно уносила бы частицы глины, пропитанные его
кровью.
— Следил, — спокойно ответил Савченко. — Иначе не смог бы
спасти. Ты ж упрямый, как осёл. Ни в какую не хотел меня
слушать.
— Кто в меня стрелял? Ты его взял?
— Сучонок ушёл, — процедил Валет сквозь зубы. — Возможно, был не
один. Хитер оказался. Умелый стрелок. Двое наших ранены. Надо
дернуть нашего Хирурга. Пусть приедет. Заштопает.
Валет зло отряхнул штаны, похлопал ладони, сбивая грязь. Пальцы
дрожали — то ли от пережитого страха, то ли от накатившего
бешенства.
— Заштопать?! Заштопать этих… недоумков, — процедил он. —
Которые, бл*дь, опять его упустили?!
Голос срывался на крик. Он плевался слюной, будто хотел
выплюнуть саму ярость. Резко шагнул к Савченко, ткнул пальцем в
воздух:
— Заштопать?!
Савченко спокойно вытер рукавом щеку. Не дернулся, не
отшатнулся.
И в этот момент из чащи появились двое бойцов. Они несли
раненого. Тот стонал, держась за бок. Его аккуратно уложили на
траву.
Раненый лежал на спине, корчась от боли. Лицо белое, как мел,
руки судорожно сжимали окровавленный бок. Он стонал, сипло звал на
помощь:
— Пацаны… отвезите… больно… в больницу… прошу…
Валет нервно дёрнулся, будто его окатили кипятком. Резко
наклонился, поднял с земли пистолет, тяжело сжал его в руке. Глаза
бешено пробежали по лицам. Потом он развернулся, подошёл к раненому
вплотную, встал над ним.
— Заткнись, — процедил он сквозь зубы.
Бах!
Пуля вошла точно в лоб. Голова дёрнулась, тело обмякло. Всё.
Конец. Тишина. И только слабый отклик выстрела перекатился по воде,
ударился о берег и затих.
На мгновение Валета отпустило. Как будто вырвал из себя кусок
страха, боли, ярости. Всё это хлестнуло наружу, и вдруг стало легче
— точно так же, как в тот день. Тогда, 1-го июня девяносто
седьмого, когда он убил своего лютого врага. Там, на заброшенном
заводе.