– В чем же, по-вашему, безрассудность? – осмелилась возразить
августа.
– В потакании нашему наизлейшему, наилютейшему врагу, – учтиво
ответил Иосиф Вринга. – Пока Святослав был юн, опасаться нам было
нечего. Их землями правила его мать – благочестивая архонтисса
Ольга. Но теперь он вырос и возмужал. И куда же направит свой
соколиный взор? Наши богатства всегда манили его родителя князя
Игоря. Вот Святослав и старается, ищет себе союзников, чтобы вернее
ударить и обложить нас данью. К доместику подобраться ему удалось.
А если удастся подластиться и к самой августе…
– Не удастся! – рявкнул взбешенный Роман. – Я сумею ему
помешать!
– Подходящее зелье уже готово, – сейчас же откликнулся евнух. –
Остается только добавить его в вино. После этого князь захворает не
сразу, а через несколько дней, и никто не поймет причину его
недуга. А когда он отправится в мир иной, мы выразим архонтиссе
Ольге свою печаль и посоветуем сделать князем угодного нам
человека. Других сыновей у неё, как известно, нет, а внуки пока что
не подросли. Деваться ей будет некуда, и она согласится, ведь
только мы поддержим её в этот скорбный момент.
– Так и поступим, – кивнул василевс. – Встречаться со
Святославом я не намерен. Напоите его вином, и пускай плывет
восвояси. Через несколько лет о нем никто и не вспомнит. Мы уберем
его имя из списка соратников, воевавших на Крите. А тебе, –
посмотрел он на Феофано с едкой улыбкой, – придется забыть о
подарках. Для тебя закончатся все удовольствия. Уединение станет
твоей единственной радостью.
Означало это только одно. Заточение в монастырь.
– Умоляю вас, нет, – со слезами проговорила августа, но василевс
повернулся спиной и направился к выходу из покоев. Последнее, что
она увидела, было довольное лицо Иосифа Вринги.
Единственным человеком во всей Империи, кто мог заступиться за
Феофано, был Иоанн Цимисхий – супруг той самой Марии Склир, что
называла себя ее теткой, но оба они находились вдали от Виза́нтия и
не знали, что происходит.
Феофано охватило отчаянием. Теперь её навсегда разлучат с
детьми, а князя убьют, подсунув отравленное вино.
«Не убьют», – подумала она исступленно. Святослав не враг
василевсу. Об этом сказал Никифор Фока, а он его знает лучше, чем
какой-то паракимомен Иосиф Вринга. И, если некому заступиться,
Феофано сделает это сама. Пошлет рабыню предупредить Святослава, а
утром пойдет к василевсу и попросит оставить её при детях, ведь они
еще слишком малы и нуждаются в материнской ласке. Василевс
ненавидит, когда его просят, но своим наследникам он вредить не
станет и отменит решение, которое принял.