Глаза Ивиллины увлажняются. Она нервно смахивает слёзы.
А я сижу в растерянности.
Сказать матери, что она виновата в том, что потеряла сыновей? Что они отказались от нее? Она и так это знает.
Но теперь понятно, почему О'Шерр вырос таким. И понятно, почему он так относится к родной матери и братьям.
- Дэйран не должен узнать. Не лишай его единственного родного человека, пускай и покойного. Он чтит его память, - с мольбой смотрит Ивиллина.
Я же растираю ладонями лицо.
В голове сотни мыслей.
Я не хочу лгать Дэйрану. Но и рассказывать правду, открывая чужие тайны, я не имею права. И становится частью паутины лжи то ещё "удовольствие".
От ответа спасает гул тяжелах шагов из коридора. Скрип двери и в комнаты входит О'Шерр, разбивая полог тишины небрежным взмахом руки.
На мгновение холодок пробегает по спине. Вдруг, слышал?!
Переглядываемся с Ивиллиной. Женщина сохраняет нейтральное выражение лица.
- Выйди, Ивиллина, - тихо, но с угрозой командует О'Шерр. И это вместо приветствия.
- Сынок, - растягивает губы в нежной улыбке женщина, а ее глаза увлажняются.
Дракон даже бровью не ведёт.
Ивиллина поднимается статно. Не спеша доходит до дверей и проскальзывает, напоследок бросая умоляющий взгляд на меня.
Я лишь сглатываю и просто не представляю, как теперь себя вести.
- О чем был разговор? - О'Шерр прожигает меня взглядом. Так смотрит, что хочется вывернуть душу наизнанку и всё рассказать.
- Мы знакомились, - поднимаюсь с дивана и вскидываю подбородок.
- Не стоит. Ни знакомиться, ни разговаривать с кем бы то ни было в этом доме.
- Прекрасно, надеюсь к тебе это правило тоже относится.
- Я вне всех правил, леанийка. И не только в этом доме, - скалится дракон.
- Военный трибунал по тебе плачет, - констатирую факт. Даже несмотря на то, что я только что узнала, мне больно за то, как он относится к Ивиллине.
- По мне много чего плачет. И я не тот, с кем можно говорить в подобном тоне.
Он что, не в духе?
- Я не твой солдат и тебе не подчиняюсь, - спокойно отвечаю, расправляя складки длинной юбки.
- Леанийка, продолжай, - ласково улыбается О'Шерр. - И Чудовище не станет церемонится с красавицей. Про ремень я не шутил. Вижу, что забыла.
На этих словах разворачивается и покидает комнату.
Ага, ремень.
Снимаю туфлю и позволяю себе эмоционально бросить ее в закрытую дверь, выплескивая свои эмоции.