Висящий на решетке Рон изрядно закрывал обзор, так что Гарри
начал подпрыгивать, пытаясь охватить взглядом все поле боя сразу.
Сначала он даже не понял, что это такое попало ему под ногу, но тут
это что-то взорвалось, и его комната превратилась в эпицентр
рождественского салюта.
Услышав грохот, дядя взревел, метнул кочергу в усатого мужика и
бросился в дом спасать самое дорогое. Мужик такого коварного
нападения не ожидал и как подкошенный рухнул в тетины розовые
кусты.
Под окном восхищенно вопили близнецы Уизли.
Гарри, вспомнивший школьные занятия по гражданской обороне,
залег на пол и натянул на голову футболку. Фейерверком в глаз не
хотелось.
Так, прижавшись к стене, он и пролежал до тех пор, пока на
Тисовой улице, в доме номер четыре, не появились вызванные жертвой
кочерги авроры и старшие Уизли.
Светящуюся и взрывающуюся вакханалию усмиряли минут пятнадцать в
четыре палочки, а Гарри все это время в красках представлял себе,
что именно с ним сделают Дурсли после ухода незваных гостей. И тем
приятнее было удивление от того, что дядя просто повыбрасывал его
вещи на садовую дорожку, выразил надежду, что не увидит горячо
любимого племянника до следующего лета, захлопнул дверь и запер ее
на все имеющиеся замки. Включая тот, который постоянно заедало
вплоть до вызова слесаря.
Лето определенно обещало закончиться лучше, чем началось.
Гостить у Уизли Гарри почти понравилось. «Нора» потрясла его
своей непохожестью на дом Дурслей, и первые несколько дней Гарри
наслаждался такой незнакомой и такой замечательной жизнью большой
дружной семьи. Его восхищало все: и пестрые куры, бродящие по двору
в поисках вкусного червяка или рассыпанных хлебных крошек, и
запущенный, заросший сорняками сад вместо розовых кустов и идеально
подстриженного газона. И, конечно, сам дом, изначально бывший
простой кирпичной коробкой, к которой по мере надобности сверху и с
боков прилепляли все новые этажи, комнаты и башенки. И по этому
дому носилась, хлопая дверями, горланя песни, взрывая хлопушки и
швыряясь недозрелыми яблоками, толпа рыжих веснушчатых довольных
жизнью детей.
Поначалу Гарри пронзало острое чувство зависти, но миссис Уизли
приняла его как родного, обходилась с ним как с собственным
ребенком, и постепенно зависть сменилась радостью от возможности
хотя бы ненадолго обрести настоящую семью. Единственное, чем Гарри
был обделен по сравнению с остальными детьми, так это
подзатыльниками, которые Молли Уизли щедро раздавала направо и
налево, но это его совершенно не огорчало. Он бегал, орал, пел и
катался на лестничных перилах, помогал обезгномливать сад и кормить
кур и был счастлив, как никогда в жизни. Хогвартс был волшебной
сказкой, но Хогвартс не мог дать ему того душевного тепла, которым
щедро делилось с ним рыжеволосое семейство.