Тем же вечером, после боевого расчета, мы с Уткиным направились
на «сходку», куда приглашал нас Матузный.
Признаюсь, мне было интересно. Интересно, кто же именно из
пограничников решил устроить это тайное собрание.
Я подозревал, что Лазарев намеренно разрешил пограничникам
собраться в укромном месте и строить определенные планы. Не нужно
семи пядей во лбу, чтобы разыскать и разогнать бойцов, устроивших в
сушилке свою «партизанскую» штаб-квартиру.
Если бы подобное случилось при Таране, уже через пять минут он,
в компании Черепанова, пендалями выгонял бы погранцов вон из
подвала. А потом устроил бы нам какой-нибудь марш-бросок в
«условиях химической опасности».
Да только Лазарев ничего подобного не делал. Даже не
предпринимал. И чуйка подсказывала мне — это было нарочно.
С утра, за день службы, я много думал обо всей этой ситуации.
Сопоставлял все, что узнал.
И что же мы имели?
Два непонятных офицера без документов. Как потом говорил Таран,
они «поторопились» осмотреть участок и поперлись на границу без
разрешений начальника. Да еще они, эти офицеры, под определенным
покровительством начальства отряда, раз уж их приказано было
отпустить.
Далее — постановка обоих на важные должности на заставе. Затем —
провокация нового начальника, повлекшая за собой, по сути, раскол
между личным составом и офицерами. А теперь еще и ослабление
заставы посредством отзыва усиления.
В эту же «кашу» приплетаем еще и «странных сержантов»,
держащихся особняком. Да и, если вспомнить, у них с офицерами
нормальные отношения.
Собрав все это в кучу, приправив намеками самого Тарана, я решил
— Шамабад стал центром какой-то странной деятельности. Деятельности
намеренной и, на первый взгляд, совершенно вредной.
«Все, что не делается, все во благо» — этот смысл слов Тарана не
покидал моей головы. Всегда держал я в уме те его слова.
А еще тот странный набор терминов, что он мне выдал: ловушка,
Шамабад, компас, камень, призрак, пересмешник.
Тут мне все было очевидно — то что происходит, как-то связано с
Призраками Пянджа и пересмешником. Вот только методы… Методы
вызывали вопросы.
— А ты что по этому поводу думаешь, а, Саша? — спросил меня
Уткин, когда мы подошли к дверям сушилки.
Его низковатый басок вырвал меня из размышлений. Я
обернулся.
— А что тут думать? Сейчас и посмотрим.