Мое появление на площади Солнечного
колодца было встречено сдержанным гулом. Все три «желтых» уровня
были заняты зрителями – у ограждения галерей собрались инфанты всей
первой ступени. Синт-экзекуторы провели меня к центру круга, где
уже находились Паула с Летицией и Деборой. Растерянные, поникшие,
заметно испуганные. Я пришел ко времени точь-в-точь, пунктуально,
они сильно заранее явились.
При моем приближении из пола в центре
круга поднялись четыре пары столбов, разделенных в центре
перекладиной в виде буквы «Н». С верхних концов конструкций упали
ремни, в которые бессловесные синты вдели мои руки, предварительно
заставив расстегнуть и спустить комбинезон, обвязав рукава вокруг
пояса, чтобы он не свалился ниже. Едва петли ремней оказались
стянуты на запястьях, как руки мгновенно оказались подняты вверх и
разведены в стороны, так что я навалился на перекладину между
столбами, расположенную на уровне груди.
После этого синты-экзекуторы занялись
Паулой, так же раздев ее до пояса, прежде чем растянуть руки на
столбах, в дальнейшем процедуру повторили с Летицией и Деборой –
гул зрителей при этом все нарастал.
Уверен, в инкубаторе больше чем два
синтбионта могут выполнять обязанности палачей, а затянутое по
времени происходящее лишь часть наказания под названием «публичная
экзекуция». В которой именно публичность является едва ли не
главным фактором – нас поставили лицом друг к другу и я видел, что
публичное обнажение троице инфант доставляло немало страданий.
Разглядывая плачущих от позора девочек, я размышлял какие мы с
одной стороны внешне одинаковые – голова, две руки две ноги, и
насколько по духу разные. Стоит раздеть плебея перед толпой, он
сразу теряется и психически надламывается, а вот для патрициев это
не имеет никакой важности. Вот если я сейчас закричу от боли или
заплачу, это будет настоящим позором.
Правда, размышляя обо всем этом я сам
едва психологически не надломился, когда с пронзительной ясностью
прочувствовал, что я и сам теперь плебей. Неприятные размышления
прерывало возвращение синтов-экзекуторов. Одна из них распылила мне
на спину медицинский гель, а вторая протянула одноразовую
деревяшку, предлагая взять ее в зубы, на что я только отрицательно
покачал головой.
Меня ни разу не пороли, но думаю уж
как-нибудь выдержу, не покажу боли и страдания. С такими мыслями я
сохранял душевное и внутреннее спокойствие ровно до того момента,
как свистнул позади хлыст, а спину ожгло огнем. Понял, что кожу
рассекло глубоко, но из-за заранее нанесенного геля крови не
было.