Я
кивнул. Уже прям мечтал уходить, но хозяин кабинета всё не
отпускал.
Опять молчал.
Затем сказал:
–
Ты точно уверен, что сможешь сам, без Завадского, вытянуть этот
проект?
–
Уверен, – глухо сказал я (котлет хотелось всё больше и больше, а
этот странный разговор всё никак не заканчивался).
–
Тогда на, держи, – Большаков протянул мне какую-то бумажку,
свёрнутую вдвое.
–
Что это? – сперва не понял я.
–
Ордер на квартиру в высотке на Котельнической. Она твоя, – вздохнул
Большаков и добавил, – и попробуй только завалить проект, Муля! Уши
оборву!
–
Так Завадского и всей его подтанцовки там не будет? – всё ещё не
веря своим ушам, спросил я.
–
Не будет, – ответил он.
Столы вынесли прямо во двор, и сейчас сидели
хорошо и весело. Собрались все соседи: были и Белла, и Муза, и
Ярослав, и Орфей Жасминов, и Верка Алмазная, и слесарь Михалыч, и
тётя Валя из четвёртой квартиры, и даже Михайловы из соседнего
подъезда пришли, как водится, всем семейством, и даже мелкого
карапуза Борьку с собой притащили. Дуся, в подаренной мною новой
жёлтой кофте, с заколотым брошью воротом, расселась надутым
коршуном во главе стола и зорко следила, чтобы на столах не
заканчивались закуски. Верка и Муза были у неё на подхвате, и, если
нужно было внести ещё пару тарелок винегрета или там сало с
чесноком – они моментально бежали и всё, что надо, приносили. Так
что столы буквально ломились.
–
Ой, вы знаете, этот мой Муля – прямо охламон, ей богу! – деланно
возмущалась она бабе Балалаихе из восьмой квартиры, которая считала
себя лучшей хозяйкой во дворе и негласно соревновалась с Дусей.
Правда шептала-таки на ушко, чтобы сидящая рядом Валентина не
слышала (Дуся всё ещё лелеяла мечту, а вдруг мы поженимся). – Ну
вот почему не сказать мне хотя бы за два дня! А лучше и за три. Я
бы успела щуку нафаршировать. А так на базаре только карп был, да и
то по знакомству взять получилось…
Баба Балалаиха менялась в лице и ревниво
бросала полный зависти взгляд на большие тарелки, где вальяжно
возлежали пузатые, набитые всякой кулинарной вкуснятиной, карпы. А
гадская Дуся ещё и поиздевалась над честными людьми – в рот каждому
карпу сунула веточку петрушки, и теперь эти карпы были словно из
известного каждому советскому человеку стихотворения: «ешь
ананасы, рябчиков жуй…». И ведь даже не поспоришь! Были на
столах, пусть не рябчики, но жаренные куры, были даже два
запечённых и набитых гречневой кашей гуся, и чесночная колбаса
была, да не абы какая, а домашняя, пальцем пиханная, и исходящий
сочностью сальтисон тоже был (Дуся явно имела контрабандную смычку
с окрестным селянством). А уж про всякую мелочь, типа
котлеты-отбивные-бризоли-голубцы, и говорить нечего!