Мне ещё в школе вколотили, что плох
тот химик, что учится только по учебникам, а реакции знает только в
тетрадных записях. Нет, чтобы возник интерес и твёрдо запоминалось,
что да как делать, нужно «работать ручками». А как заинтересовать
учеников? Можно, конечно, фокусами, типа «вулкана» из подожжённого
бихромата аммония или «кровавой окраски» при реакции роданида
аммония с солями трёхвалентного железа. Я этим вовсе не
пренебрегал, но таких броских реакций мало. А чем ещё
заинтересовать?
Вот мы и «играли в фантастику».
Поначалу повторяли за героями Жюля Верна всякие превращения.
Думали, что из химии мог бы применять янки при дворе короля Артура.
Но мода менялась, и пришлось предлагать «магию без магии» для
«попаданцев в миры гномов и эльфов. А в третьем тысячелетии в ход
пошли миры постапа и всяческих „попаданцев“.
Так что, с этой стороны я был неплохо
подкован, что-нибудь из старых наработок да пригодится. Вот только…
Мир этот был очень уж беден. На весь племенной союз, то есть тысяч
на десять-пятнадцать человек по моим прикидкам, читать умели только
трое — староста самого большого села, его сын и внук. И всё! Счёт?
Ну, счёту учили всех, и мой Руса худо-бедно знал цифры, умел
складывать и вычитать. Умножение? Деление? Нет, не слышал! Химия,
механика, геометрия? Не известны они даже как идея.
История? Его учили «истории Еркатов».
В которой даже отсчёт времени идёт от «первого правильного клинка».
Правильный — в его понимании означает «железный». И выковали его
«шесть с половиной шестидесятков лет назад». Ага, тут в ходу
шестидесятиричная система! Я чуть не взвыл при мысли, что мне нужно
будет выучить шесть десятков цифр, но оказалось, что всё куда
проще. Каждая цифра была из двух групп значков, левая считала
десятки, а правая — число единиц в десятке.
Блин! Ладно, с этим потом разберёмся,
сейчас про другое думать надо. С одной стороны, память Русы была в
моём полном доступе. А с другой, он многих вещей просто не
осознавал.Ну, как ребенок, выучивший язык в детстве не задумывается
правилах этого языка. Обо всех этих частях речи, о том, сколько
именно звуков он использует, складывая из них слова, правилах
склонения и спряжения. Так что мне приходилось регулярно прибегать
к «внутреннему переводу».Например, прозвище отца. Сначала это был
просто термин. И лишь потом я понял, что по-русски он означает
«Ломатель носов». Ломонос, значит. А мы с братцем-Тиграном,
получается дети Ломоноса. Ломоносовы, то есть.