— Они уехали, Альбус! Далеко! Туда, где ваше влияние, как и ваше
циничное «благо» до них не дотянутся! Они в безопасности, и вы
никогда не узнаете куда мы их спрятали! Никто не узнает!
Дамблдор на мгновение закрыл глаза, а когда он открыл их, то к
моему удивлению в них не было гнева. Была лишь бесконечная
усталость и… тревога. Глубокая, леденящая душу тревога.
— Уехали? — он произнес это слово тихо, как эхо. Его взгляд
скользнул по Августе, потом поднялся на меня, застывшего на
лестнице. Взгляд старика был не обвиняющим, а… проницающим.
Анализирующим.
Он видел мою неестественную бледность и мою усталость. Видел
страх Ксенофилиуса, слышал едва уловимый гул стабилизаторов… Его
ум, острый как бритва, с лёгкостью складывал пазл произошедших
событий с пугающей скоростью.
— Далеко… — повторил он задумчиво, после чего продолжил:
— Я так полагаю — за пределы магической Британии? Смею вам
напомнить, что использование незарегистрированных международных
порталов, особенно для перемещения пациентов в таком состоянии…
Августа, ты понимаешь, на какой риск вы пошли? Нарушение стольких
законов в твоём возрасте… Могут иметь негативные последствия для
вас, для Невилла…
— Последствия?! — Августа засмеялась, но это был страшный смех,
человека, который чуть не потерял всё. — Вы думаете, меня после
вчерашнего волнуют ваши законы?! После того, как эти законы вчера с
лёгкостью оправдали человека, замешанного в финансировании тьмы?!
Эти ваши законы… — она плюнула на пол, — …они служат только сильным
и подлым!
— Безопасность твоих детей, Августа, — Дамблдор говорил с
подчеркнутой мягкостью, но в его голосе зазвучала сталь, — может
быть гарантирована только в рамках системы, которую мы можем
контролировать.
За пределами… там слишком много неизвестного. Слишком много сил,
о которых мы ничего не знаем. Фрэнк и Алиса… их состояние
по-настоящему уникально. Последствия такого сильного Круциатуса…
Они могут быть… привлекательны для тех, кто ищет знания о темных
искусствах, и о пределах человеческой психики. Я не могу допустить,
чтобы твои дети стали… объектом экспериментов.
Эти его слова, сказанные без повышения голоса, упали в гробовой
тишине. Даже Августа на мгновение онемела, пораженная леденящей
перспективой, которую он обрисовал. Я почувствовал, как ноги снова
подкашиваются, но теперь уже от ужаса…