За спиной тяжело, со всхлипом,
вздохнули. Ивка повернула голову. Умирающая собака смотрела на нее
уже подернутыми тусклой пленкой глазами. Без ненависти и без
надежды.
«Я знаю, чеканки только для людей, –
читалось в собачьем взгляде. – Я ни на что не рассчитываю и ничего
не требую. Просто мне больно и я боюсь».
Ивка присела, взяла слабо
заскулившего пса за лапу.
– За собаку никто не заплатит. Что ты
делаешь, умом тронулась? Держите сумасшедшую девку.
Никого не слушая, отталкивая мешающие
руки, Ивка достала еще одну чеканку. Это было неправильно, этого
нельзя было делать, но это было – по совести.
Утро застало Ивку в ратуше стоящей
перед господином мэром и господином столичным магом. Плащ господина
мага был начисто отстиран и накрахмален. Сам маг с интересом
разглядывал Ивку как какое-нибудь редкое животное.
– Милая Данница, – начал мэр и
поморщился так, как будто проглотил муху, – у нас случились
неполадки во время празднества. – Но, благодаря тебе, удалось
обойтись без жертв. Это, безусловно, очень важно. Карнавал –
гордость Хо-Хо-Куса, мы готовимся к нему целый год и всегда
стараемся, чтобы он прошел без сучка, без задоринки. Но ведь бывают
непредвиденные обстоятельства. Городская казна выделяет тебе
золотой за спасение Ольдига Тешеля, вот, получи и поставь крестик.
А за собаку, уж извини, мы ничего дать не можем. Спасение пса было
полной глупостью. И город не будет за нее расплачиваться. Хватит с
меня того, что в ратушу уже поступили на тебя жалобы за
безответственное поведение. Но все же Хо-Хо-Кус у тебя в долгу не
останется. Ты можешь провести в городе неделю, и ночлег в лучшей
гостинице, и стол будут у тебя бесплатные.
– Спасибо, господин мэр, – Ивка
склонила голову в новом чепце. – В этом нет необходимости. Я навещу
Ольдига и отправлюсь в дорогу.
Она спустилась по широкой лестнице,
покрытой мягким ковром, вышла на улицу.
Ивку вдруг окликнули. Девушку догнал
давешний маг.
Потоптался на месте, сказал важно:
«Знаешь, Данница. Я бы мог тебе компенсировать. Ну, за пса…»
– Учиться надо было лучше, – Ивка не
собиралась дерзить, слова сами слетели с губ.
Рассерженный маг схватил ее за руку:
«Не смей грубить!».
Рядом зарычала собака. Маг быстро
отдернул ладонь, как обжегся. Возле Ивки остановился огромный
черный пес. Недобро взглянул на мага, приподнял верхнюю губу. Того
как ветром сдуло.