Ивка вздохнула. Дождь. Каждый день
дождь. Льет, не переставая, как в Милограде. Это знак – пора
возвращаться. Все хорошее когда-нибудь кончается. Ушла в дождь – в
дождь вернулась. Как Ма Оница говорила: хватит пузо чесать, пора
дело делать.
А пузо и вправду чесалось. Ивка
просыпалась ночью, скребла по нему ногтями. Похоже, ребенку это
нравилось, во всяком случае, он переставал брыкаться и замирал.
Ивка бережно достала из внутреннего
кармана сложенную вчетверо, завернутую в несколько слоев тряпицы
бумагу, выданную ей Ма Улликой. Бумага немного пожелтела, потерлась
по краям, появилось на ней несколько пятен, но поставленные
угольком крестики и пустые соты-ячейки были хорошо видны. Ивка
назубок помнила наставления, усердно ставила пометки каждый день.
Крестиков теперь было много больше. И часть из них уже перешла за
жирную границу, проведенную Ма. Что означало – время поворачивать
домой. А у Ивки еще две чеканки не проданы. И швейные блохи не
куплены. Самое главное теперь – заработать побольше денег. Чтобы
хватило и на новый дом, и на хорошую еду, и на сына еще
нерожденного, и на клавесин... Ну, насчет клавесина она, положим,
загнула. Но новые платья всем домашним – это уж точно надо. А еще
Верике материалу на свадебный наряд. Жалко, не получится цепочку,
данную магом, продать. Если никто к ней прикоснуться, кроме Ивки,
не может. Цепочку надо будет зарыть во дворе, от греха подальше.
Дома она ей не понадобится, дома стены защищают, дома ничего
плохого случиться не может. А в Пути – все время что-нибудь не так.
Как ее напугали эти в черном, что выскочили из кустов на вилле у
контеза. Но ведь наверняка приняли ее за кого-то другого. Ну кому
Ивка нужна, посудите сами? А может, и нужна. Поди разбери
теперь.
Хлопнула дверь. Вернулся хозяин дома.
В такой сильный дождь он на рыбную ловлю, которой все
поселковые и жили, не ходил и маялся от безделья. Хотя мог бы
найти, чем заняться. Делов-то всегда немерено. Но уж такой, видно,
непутевый, чего с него взять.
Чувствовалось, что хозяин уже успел
где-то приложиться к баклажке. Глаза блестели, движения были
нечеткие, да и пахло от него… Плохо пахло.
Хозяин глянул на Ивку удивленно: уже
забыл, что сам же и пустил ее на ночлег. И завалился на скамью –
спать.
Когда стемнело, в гости, на свет
масляной лампы, собралось несколько женщин, родственниц хозяйки, в
чепцах и передниках грубого полотна. Все были или с вязанием, или с
шитьем, почти все пришли с детьми. Но дети вели себя тихо. Сбились
в углу, шепотом пугая друг друга рассказами о водяных и леших,
изредка охая в ладошки.