Дом был ветхим, кособоким, пропахшим
рыбой, крыша в нескольких местах протекала. На полу стояли
лужи.
Печка в углу, несколько лавок,
большой стол, полки с посудой на стенах, добротная хозяйская
кровать за застиранной до прозрачности занавеской (видно, из
приданого) – вот и все нехитрое убранство.
С едой в доме было плохо. Изможденная
молодая хозяйка с темными кругами под глазами и красными
потрескавшимися руками, чуть старше Ивки, наверное, но уже с двумя
детьми и тяжелая третьим, поставила на стол деревянную тарелку с
мелкой сушеной рыбешкой. Потом сбегала к соседям и принесла кувшин
молока птицы Дрон, голубоватого, мутного, не очень аппетитного на
вид. Сварила пару картофелин. После такого ужина Ивка осталась
голодная. Но, похоже, не она одна в этом доме. Во всяком случае,
рыбьи головы и плавники, которые Ивка есть не стала, тут же
незаметно с тарелки улетучились.
Хвост, ни на что не рассчитывая,
исчез за дверью и вернулся через час, довольно облизываясь.
Отряхнулся, обрызгав всех холодной водой, полез было к Ивке
лизаться. Та оттолкнула широкую пасть, из которой несло неизвестно
чем. Сам небось крыс надушил и сожрал или выдру поймал-слопал, а
туда же.
Хвост не обиделся, разлегся рядом с
лавкой, раскинув лапы. Хозяйские дети, потихоньку осмелев,
добрались до пса. Дернули за усы, взлохматили шерсть, младший
навалился сверху, ухватился тоненькими пальцами за клыки. Хвост
остался к такому наглому обращению совершенно равнодушен. Валялся,
прикрыв глаза и прижав к голове острые уши.
Хозяйка покончила с гречишной крупой,
села у окна ставить заплатки на поношенную одежонку.
Ивка попыталась устроиться на
табуретке поудобнее, но получилось плохо – мешал живот. За
последнее время она сильно раздалась (пришлось распустить все швы
на платье), ходила теперь вразвалочку, по-птичьи, и наклоняться
стало проблемой. Ребенок внутри икал, толкался, пинал пятками и
головкой, словно на волю просился. Ивка гладила ходуном ходящий
живот, напевала тихонько колыбельные, шепотом просила малыша
успокоиться. По вечерам ноги начали отекать, становились толстыми,
как березовые полешки, некрасивыми. Лицо стало круглым как яблоко.
Хорошо, хоть уродливые коричневые пятна, появляющиеся у многих
тяжелых женщин на лице, обошли ее стороной.
Ивка подошла к окну, глянула на серое
небо и серую реку. Дом стоял на берегу, прямо от забора шел спуск к
воде. Мутная река внизу вздулась от дождя, как белье в тазу,
пузырилась, крутила водовороты, вздыхала тяжело, бурлила.