Стало вдруг тепло, даже жарко. Как в
детстве, на руках у Ма Оницы. Все несбывшееся, все печали отошли
прочь. Осталась только огромная, на весь мир, зыбкая колыбель,
нежно принявшая Ивку в необъятные перины.
Лай… Откуда здесь лай? Не нужен.
Мешает. Не дает уснуть.
Чавкают по грязи сапоги. Откуда здесь
сапоги? Здесь только Ивка. И темнота.
Приближается свет, слепит глаза.
– Да не прыгай на меня, чудовище
зубастое. Иду я, иду. Ох ты, девчонка! Донка не вовремя разлилась,
и смыла, наверное. Вот ты куда меня звал. Жива ли? Подмоги,
Агрей.
– Эй, милая, ты жива?
– Жива, – задеревеневшие губы
разжимались с трудом. Голос звучал еле слышно.
Ивку стали поднимать, поддерживая за
руки. Но ноги не держали, подгибались.
– Постой-ка! Заклинание попробую
сложить. Волокуши сделать надо. Девка-то брюхатая, тяжелая, не
дотащим.
– Салум! Салах! Самон! Гнезда в
гнезда, реки в реки, раки в руки. Раз-два, трын-трава,
восемь-десять, всех повесить. Лево справа, справа отрава. Ух, чух,
злакодук. Лавандук! Барамах! Корыжжжак! Все!
Рядом с Ивкой что-то ударилось о
землю. Кто-то невидимый захлопал в ладоши.
Ивку завернули в одеяло, положили на
плоскую доску и потащили. Волокуши прыгали на ухабах. Хвост
вертелся рядом, дышал теплом Ивке в лицо, лизал пальцы.
Заскрипели двери. Ивку подхватили под
руки, завели в светлую, большую комнату, оказавшуюся кухней. От
дровяной плиты несло жаром, на окне висели светлые в оборках
занавески, стол был засыпан белой мукой – раскатывали тесто.
Вокруг Ивки суетилось трое. Толстый,
высокий, абсолютно лысый господин, который творил над ней
заклинания на берегу. Высокий же, но очень тощий слуга его, рыжий,
как лисий хвост. И пожилая женщина в белой косынке.
Ивку по-прежнему било мелкой дрожью.
Рыжий мужик Агрей принес большое корыто. Обратился к толстому:
«Господин маг, воды бы нагреть».
– Так клади дрова в печку, лентяй
этакий. Я из ничего тепло не сотворю. А вот заставить их гореть
повеселее – всегда пожалуйста. Меня зовут маг Остин, милая, сейчас
тебя греть будем. Мелка, помоги девке мокрую одежду стянуть.
Железный большой бак поставили на
плиту, налили воды. Когда из бака пошел пар, маг Остин с помощью
короткого заклинания перенес его по воздуху, наклонил аккуратно,
перелил содержимое в лохань.
– Слишком горячую нельзя, –
командовал маг. – И слишком прохладную тоже. Жесткую мочалку
несите. И масла лавандового тоже.