Данница - страница 18

Шрифт
Интервал


Я говорю с сильным чужеземным акцентом, смешно коверкая слова, благодаря чему меня окружает ореол таинственности, присущий каждому иноземцу (не замечали, что заморскому врачевателю всегда доверяют больше, чем доморощенному?).

В этот раз персоной, облеченной доверием, оказывается старик сторож. 

Он перехватывает поудобнее дубинку и осторожно приближается. Улыбаюсь ему как можно приветливее. Старик доволен. В качестве знака дружбы и уважения протягивает мне кувшин с холодной водой, усаживается рядом и начинает беседу.

– Как зовут тебя, Данник?

– Михом, добрый человек. А тебя?

– Вот уже лет семьдесят кличут Бором. Издалека ли идешь, Мих?

– Из самого Бурунака.

– Эко, как тебя занесло. Врачуешь понемногу?

– Врачую, добрый человек.

– И хороший ты лекарь?

– Пока никто не жаловался.

– Дорого берешь, Мих?

– Что от щедрот дадите. И кров с ужином. Тем и рад буду. Авось, не обидите. Живете богато, я вижу.

– Не сглазить бы. А вообще, не жалуемся.

– Проблемы у кого со здоровьишком?

– Подожди-ка.

Старик, оглаживая бороду, отходит в сторону, где его окружает женская часть поселка. Они что-то долго обсуждают, размахивая руками и поправляя чепцы. Потом старик возвращается ко мне.

– Есть у нас хворая девка, Мих. Только не знаем, сможешь ли помочь. У нас лекарством старуха-травница Эвина занималась, да померла недавно, не к вечеру будь помянуто.

– Так приводите девку, посмотрю.

Из большого дома с синими наличниками и игривого вида петухом-флюгером на крыше выводят испуганную девчонку лет пятнадцати-шестнадцати с усыпанным веснушками носом и круглыми от страха глазами.

Мне объясняют, что девчонку зовут Ганка, что мается она вторую неделю, а болячка все не проходит.

Причина страданий – огромный панариций, гнойный нарыв около ногтя на большом пальце левой руки.

Что же, дренаж дело нехитрое.

Требую принести кувшин яблочного уксуса и стакан самогону. Не торопясь развожу огонь, под любопытными взглядами селян прокаливаю в пламени нож. Ганка сереет лицом и начинает тихо подвывать.

– Не бойся, милая, – уговариваю ее. – Сколько я таких как ты вылечил – не перечесть. Раз, и все кончится.

Приносят уксус и самогон.

Самогон я спаиваю Ганке, чтобы расслабилась и осмелела. Девчонка морщится, но отказаться не смеет. Щедро поливаю палец уксусом, крепко хватаю Ганку за руку и под дружный вздох окружающей меня толпы решительно делаю маленький надрез рядом с ногтем. Желтый гной брызгает во все стороны, Ганка вопит как молодой поросенок и пытается брыкаться.