Высота метров пятьсот, человечков
видно отчётливо. Руками машут. Украдкой посмотрев на майорский
истребитель, я чуть нос задрал и ручку вправо-влево. Крыльями
покачал, значит. Глядите, люди добрые, пролетариат трудовой, как
сталинские соколы охраняют мирное небо… Тьфу, нахватался
комиссарских штампов, скоро сам в них поверю!
Подгорцев между тем заложил весьма
неглубокий вираж, широким полукругом разворачиваясь влево. Я – за
ним, примерным пионером. Перед капотом проплыл западный горизонт,
там затаилась Германия и находится цель моей миссии. Но бросаться
на врага, едва самолётом владея – даже не самоубийство, просто
глупость.
Днём у Бобруйска ориентироваться
просто до ужаса. Большая река, железные дороги. Чесслово, и без
комэска не запутался бы. Горькое разочарование только, что
воздушная сказка заканчивается.
Я притёр машину к полосе без козла…
почти. Биплан чуть подпрыгнул на передних стойках и опустился на
три точки. Обождал, пока скорость упала, начал змейку выписывать.
Как и на взлёте – впереди ни хрена не видно.
Лётный шлем взмок, хоть выкручивай.
Обтёр макушку рукавом, снова шлем на голову нахлобучил – честь
отдавать, рапорт оглашать командиру отряда. Подгорцев
подтянулся.
- Ну, доволен, настырный?
- Так точно, товарищ майор. Навыки
восстанавливаются. Прошу согласовать график подготовки. Хочу
подтянуться до полётов в составе звена и эскадрильи.
Отцы-командиры тихо застонали. У
отрядного рука дёрнулась. Похоже, хотел мне в морду засадить, едва
сдержал порыв.
Решив больше не назоляться, я
отправился в столовую, где ощутил себя героем дня. Ну, будто с
боевого вылета вернулся, покрошив «Цепеллин» и двух «Фоккеров» в
придачу. Это же заурядный тренировочный полёт, без сколько-нибудь
серьёзных пилотажных фигур! Ну, будто бы пешком прошёлся.
Самолётный по-пешему.
Залив в бак тарелку борща, откинулся
на стуле.
«Болван же ты, Мудаков!»
«Что обзываешься?» - прокряхтел
бывший хозяин тела и несостоявшийся политработник.
«Добровольно отказался от такого
счастья!»
«Вроде Божьей Благодати?»
«Зря ёрничаешь, безбожник. В
Благодати соединены все радости, земные и возвышенные, кроме
грешных. Стало быть, восторг от полёта тоже в ней есть. А тебе лишь
бы выпить и потрахаться».
«Может, отметим сегодня? Ребята
нехорошо косятся…»
«Ну уж нет, - обрезал я его мечты. –
Конечно, пить придётся. Но не пьянея. Только чтоб из общества
окончательно не вылететь».