Абсурдность ситуации, когда лётчика
обвиняют в происшествии, кое стряслось в другом подразделении,
очевидна до неприличия. Гебешный майор нехорошо так осклабился,
примеряя статью к комбригу и навешивая в качестве отягчающего
обстоятельства попытку перевалить вину на старлея.
Но меня это не спасёт. Обвинение в
троцкизме прозвучало публично, и нельзя не дать отпор. Преисподняя
– тот ещё гадюшник, наполненный покойными светлыми личностями вроде
меня. А уж Троцкому готов персональный люкс. Ждёт постояльца. Я
девятнадцать веков учился меж подобных зверушек выживать, и тут
какой-то бывший кавалерист с будёновскими усами решил со мной в
игры играть? Новичок с гроссмейстером?
Я встал, попросил слова, одёрнул
гимнастёрку.
- Как комсомолец и красный командир
не считаю вправе молчать о фактах приписок, очковтирательства и
вредительства, снижающих боеспособность авиационной бригады. В
течение последнего года вместо выполнения полётных планов и
наращивания боеготовности в соответствии с волей товарища Сталина и
нашей ленинской партии служба превратилась в показуху!
Ну да, преувеличил малость.
Распространил факты ваняткиного ничегонеделанья на всю эскадрилью.
Время такое – поэтических гипербол. Кто-то покраснел, другой
посерел, третий с четвёртым побледнели, молодёжь заулыбалась,
только равнодушных нет. Я уложился в три минуты.
- …Таким образом, считаю аварийность
в бригаде следствием формального и безответственного отношения к
службе, граничащего с саботажем и вредительством, совершаемым
внедрёнными к нам троцкистами, оппортунистами, ревизионистами,
вправо-влево-уклонистами и прочими врагами народа! Я закончил,
товарищи.
Молодые командиры обрадовались,
начальство окаменело…
«Ты что натворил! - всхлипнул
квартирант. – Покаялся, может, и пронесло бы…»
«Шиш! Им жертва нужна. Я девятнадцать
веков на зоне в преисподней. Слишком много, чтобы и в здешних
лагерях чалиться. Кто за нас германцев бить будет? Пушкин?»
В соответствии с неумолимыми законами
бюрократии, едиными для мира и живых, и мёртвых, скандал решили
локализовать. Естественно, первым делом укоротить его главного
возмутителя – несносного старлея-правдоискателя. Или сбагрить с
глаз долой.
- Товарищ Бутаков! – спросил меня
представительный мужчина с высоким, идеологически выверенным лбом.
– Как вы относитесь к справедливой борьбе испанского народа против
империалистической хунты?