Очнулся от звука близкого взрыва.
Долбануло в останках «Ньюпора». Верно, бензиновые пары в опустевшем
баке. Я не авиационный инженер, но и мне очевидно – чудо
французской техники отлеталось.
«Мы тоже».
«Ой, я вслух подумал? Извини, если
потревожил».
Комсорг ответил матом. Не прав,
товарищ, объяснял же тебе про греховность сквернословия. Впрочем,
размах верхнего крыла у «Ньюпора» двенадцать метров. То есть
грохнулись мы с шести метров, как из окна двухэтажного дома. А до
этого ссыпались с шестисот. Неудивительно, что парень немного
нервный. Ладно, пора заняться собой.
Я не без труда встал и избавился от
парашюта. Потом забросил его в кострище, туда же полетели куртка и
рубашка. Пуля зацепила почку и вышла через верхушку печени, застряв
в приборной доске. Пройдёт несколько десятков минут, на спине и
животе останутся лишь шрамы. Если что, испанские католики объявят
меня святым, а испанские коммунисты резко потребуют
материалистического объяснения. А так – две царапины, давно зажили.
Дырку под штанами скрывать не собираюсь, поэтому придётся сдаться
местным коновалам, пусть заодно пулю вытащат.
До аэродрома плёлся добрый час и
первым делом увидел «Ньюпор» Ивана, которому пришёл капец прямо на
полосе. В смысле – самолёту, виновник переполоха нарисовался тут
же, с виду целый и невредимый, если не считать хромоты. Бросился
меня тискать, испанцы набежали с криками: ура, недобитый появился.
Наверно, я странно смотрелся со стороны, с голым торсом, в саже, с
потёками крови на животе, спине и штанах. Копец моргает глазами
внутри светлых пятен от очков, остальная поверхность физиономии
нежно тонирована сажей.
- Вань, мы в первом же полёте оба
«Ньюпора» угробили. Нас судить будут?
- Ты чо! Испанцы в восторге. «Арадо»
побросали бомбы где попало, перепугались пилоты с неожиданности.
Сегодня впервые за две недели ни одного убитого от бомбёжки!
- Вива авиадорес русос! – вторят ему
испанцы, а тут ещё Григорьевич добавил:
- Они наперебой уверяют, что один
немец задымил. Вы – герои. Не ранен, кстати?
- Малость. Что-то в заднице лишнее
завелось.
Хименас и Алонсо поразились, что
после врача я за обедом ровно сел в кресло на оба полупопия. Не
бывает смешных ран, любая может вывести бойца из строя. С Мировой
войны известно, лётчик часто ловит пули спиной и седалищем. Работа
такая. Объяснил им: нормально, царапина. Потом попросил Хименаса
записать этот вылет испанским пилотам.