Однако заклинание было весьма затратным по
энергии. Контролировать такое количество объектов одновременно —
всё равно что жонглировать тысячей ножей. Я почувствовал, как
магический резерв разом просел на пятую часть, словно снег под
весенним солнцем.
—
Равелины, приготовиться к отходу! — приказал я, понимая, что долго
мы не продержимся.
Металлический вихрь начал
слабеть. Некоторые фрагменты падали, теряя магическую поддержку.
Бездушные, почуяв слабину, усилили натиск. Западная стена северного
равелина дала трещину по всей высоте.
—
Отход по подземным ходам! — скомандовал я. — Группами по пять
человек!
Защитники равелинов начали организованное
отступление. Первыми уходили раненые и те, у кого кончились
боеприпасы. Они спускались через люки в полу казематов, попадая в
узкие тоннели, ведущие к основным стенам.
Оставшиеся продолжали сдерживать натиск,
давая товарищам время. Сквозь боковую бойницу того укрепления я
видел, как молодой боец — кажется, из недавних переселенцев —
остался прикрывать отход своей группы. Он расстреливал Бездушных в
упор, пока те ломились через пролом в стене и лишь после этого
рванул к люку в полу.
—
Все ушли! — донёсся его голос по амулету. — Активирую
механизм!
Каждый подземный ход был оснащён системой
обрушения — специальные подпорки, которые можно было выбить,
заваливая туннель. Это не даст Бездушным прорваться следом за
отступающими.
Грохот сотряс землю. Северный равелин просел,
когда под ним обрушился туннель. Пыль поднялась столбом, на
мгновение скрыв происходящее. Потом донёсся ещё один взрыв —
восточный равелин активировал свои заряды.
Но
что-то пошло не так с северным проходом.
—
Человек под завалом! — взволнованный голос в амулете. — У самого
выхода! Он жив!
Я
сделал несколько шагов назад к краю стены и заглянул во внутренний
двор бастиона. Там уже копали — десяток человек разбирали камни и
землю. Из-под завала торчала рука в порванной форме.
—
Осторожнее! — крикнул кто-то. — У него что-то с ногами!
Наконец вытащили. Молодой парень, тот самый,
что прикрывал отход. Левая нога согнута под неестественным углом,
белая кость пробила кожу. Правая рука безжизненно повисла — явный
перелом. Без сознания, но дышит.
—
В лазарет, живее! — скомандовал я.
Четверо подхватили раненого и понесли к
Альбинони. Я проводил их взглядом, понимая — это только первая
серьёзная потеря. И далеко не последняя.