Княжна побледнела. Мы смотрели друг
другу в глаза — серо-голубые штормовые против моих тёмных.
Напряжение можно было резать ножом.
— Ты правда думаешь, они придут? —
наконец, спросила она тише.
— Уверен. Кто-то или что-то
направляет их. И когда покажется настоящая угроза, мне нужны будут
твои лучшие бойцы в полной готовности.
Княжна закрыла глаза, борясь с собой.
Когда открыла — в них читалось решение:
— Хорошо. Я приму твоё решение. Но,
Прохор… — она схватила меня за предплечье, — если ты ошибаешься,
если мои люди сидят без дела, пока другие гибнут зря…
— Тогда вся ответственность на мне, —
закончил я. — Как и должно быть. Я воевода, Ярослава. Каждая смерть
— и так на моей совести. Доверься мне, княжна. У меня есть
план.
Она прищурилась, изучая моё лицо.
Потом резко развернулась:
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь,
Платонов.
Засекина активировала заклинание и
умчалась обратно на южную стену. Я проводил её взглядом и вернулся
к управлению обороной. Она не понимала. Профессиональные наёмники —
это мой козырь, который нельзя разменивать на рядовых
Бездушных.
— Северный сектор, усилить огонь! —
скомандовал я в амулет. — Оптическая башня, перенести луч на
северо-восточный участок!
Битва продолжалась. Спринклерная
система шипела, распыляя едкую смесь. Луч Светобоя выжигал новые
полосы в рядах атакующих. Защитники Угрюма держались.
***
Анфиса прижалась спиной к стене
лазарета, пытаясь справиться с накатывающими волнами чужой боли. Её
Талант Эмпата, обычно позволявший ощущать настроение пациентов,
сейчас превратился в проклятие. Десятки раненых, их страх, агония,
отчаяние — всё это обрушивалось на восемнадцатилетнюю девушку
невыносимым потоком.
— Анфиса! Бинты! — крикнул доктор
Альбинони, склонившийся над бойцом с рваной раной на животе.
Она встряхнулась, схватила чистый
перевязочный материал и побежала к итальянцу. В дальнем углу
Георгий Светов магией исцелял защитника с открытым переломом бедра
и рассечённой артерией. Изумрудное свечение окутывало раненого, но
даже магия имела пределы — целитель уже покачивался от
истощения.
Новая партия раненых. Четверо
дружинников внесли носилки с молодым парнем. Кровь пропитала
импровизированную повязку на груди, дыхание — хриплое,
прерывистое.
— На стол! — скомандовал Альбинони,
но тут же покачал головой, осмотрев рану. — Нет… Положите его там,
в углу. Сначала тех, кого можем спасти.