Костяные когти рассекали хитиновые панцири
Стриг, как нож режет масло. Множественный обзор позволял ему видеть
каждую атаку, каждый выпад, реагировать быстрее, чем противники
успевали двигаться. Он стал живой катастрофой, ураганом клыков и
когтей, перемалывающим все на своем пути.
Трухляк попытался прыгнуть ему на спину —
Крестовский даже не обернулся, просто взмахнул лезвием назад, и
тварь разлетелась на куски. Стрига атаковала сбоку — он подхватил
ее и швырнул в стену дома с такой силой, что бревна
затрещали.
—
Вот это да, — пробормотал один из Северных Волков, наблюдая за
резней.
Они понимали, что стрелять сейчас
бессмысленно. Только зря тратить боеприпасы.
Крестовский методично прорывался через толпу
Бездушных, оставляя за собой след из разорванных тел. Это была не
просто битва — это было уничтожение. Каждое движение несло смерть,
каждый удар был точным и беспощадным.
И
самое главное — в этом хаосе разрушения я видел, как берсерк
впервые за долгое время по-настоящему жив.
Его боевое безумие было не просто яростью —
это было освобождение. Освобождение от боли, от вины, от
воспоминаний о погибших товарищах. Здесь, среди врагов, он наконец
обрел то, ради чего стоило существовать.
Поток Бездушных начал редеть. Те, кто еще мог
двигаться, бросались в отчаянную атаку, но Крестовский не давал им
шанса. Он преследовал каждую тварь, каждого противника, превращая
организованную атаку врага в мясорубку. Вскоре его фигура скрылась,
выиграв нам несколько минут драгоценного времени.
***
Пока Крестовский превращал площадь в месиво
из разорванных тел, я оценивал общую картину боя. Ситуация была
критической, но не безнадежной. Стены бастиона захвачены
Бездушными, но основная масса тварей сосредоточилась в центре, где
их перемалывал берсерк. Если действовать быстро и грамотно, можно
переломить ход боя.
В
этот момент ко мне подбежал запыхавшийся сержант. Я узнал Евдокима
Соколова — бывшего десятника Стрельцов, нынешнего командира
Валькирий.
—
Боярин! — Соколов вытянулся по струнке даже в такой обстановке. —
Докладываю, Бориса унесли в лазарет. Я принял командование
сектором, это… — тут эмоции возобладали над выучкой и опытом, — мы
искупим свой позор и своё бегство… это было…
—
Ты ни в чём не виноват, — отрезал я, — это магия Бездушных, подлая
и злая. Соберись сам, десятник и собери вместе всех уцелевших
бойцов. Сколько у тебя осталось в строю?