Голосом, ослабевшим и треснувшим, как сломанная ветка, я неуверенно произнесла:
- Денис?
Меня не услышали. Ни кричащий в истерике ребенок, отчаянно закрывающий голову руками, ни юродствующий оборванец, который продолжал плясать вокруг мальчика, имитируя накидкой взмахи больших крыльев.
- Мне страшно! Страшно! Мама!
- Покажи свои крылья, драконье отродье! Покажи! Покажи!
Я задыхалась от бессилия, не зная, как это остановить, а потом вдруг меня захлестнула ярость. Громкий гневный крик вырвался из моего горла будто сам по себе:
- Отойди от ребенка, отброс!!!
И сама ахнула, когда какая-то невидимая сила, заставив оборванца заткнуться, отбросила его к противоположной стене камеры. Упав у другого края решетки, он тихо постанывал, слегка шевелился, но как будто не мог встать.
Что это было? На миг мне показалось, что вместе с моим криком прозвучало эхо звериного рычания – как будто пророкотало где-то высоко, под потолком тюрьмы, – а по воздуху пронесся сильный порыв ветра.
Но если мне показалось, тогда что же отбросило оборванца так далеко от ребенка?
Тем временем мальчик больше не закрывал глаза – напротив, они были широко распахнуты. Теперь я лучше видела его лицо – ничего общего с моим сыном. Нос, лоб, глаза, подбородок – ни единой знакомой черточки.
Что на меня нашло? Я настолько хочу увидеть своего сына, что готова любого мальчика принять за него? Наверное, любому ребенку эти взмахи полами накидки и хлопки ткани показались бы похожими на летучих мышей.
Меня охватило разочарование. Так всегда бывает, когда надежда оказывается напрасной. Но мне нельзя позволить себе обмануться. Я не могу тратить время и силы на чужого ребенка – мне нужно понять, как найти своего.
- Все хорошо, - сказала я, только чтобы успокоить мальчика. – Здесь нет летучих мышей – только один старый каркающий ворон. Не бойся его – он пытается тебя запугать, потому что сам тебя боится. Говорят, ты дракон... Хотя и я не понимаю, как ребенок может быть драконом... Видишь? – я кивнула в сторону оборванца, сжавшегося в углу и глядящего на меня между прутьев решетки затравленным взглядом. – Он напуган и больше тебя не тронет.
Игнорируя горящий взгляд мальчика, глядящего на меня так, словно он увидел во мне последнюю надежду, я заставила себя отвернуться.
«Прости. Но я не могу тебе помочь. Я должна найти своего сына – сейчас для меня нет ничего важнее. Прости...»