Городок, несмотря на ранний час, уже гудел,
как растревоженный улей. Из многочисленных кузниц, дымоходы которых
торчали тут и там, как чёрные грибы после дождя, доносился
ритмичный, оглушительный стук молотов, сливающийся в единую, почти
гипнотическую симфонию металла. Даже воздух был наполнен жаром, от
которого щипало глаза, и мириадами золотистых искр, взлетающих к
низкому, подёрнутому дымкой небу.
Дома были приземистыми, невероятно крепкими,
построенными из тёмного, почти чёрного камня, многие, казалось,
уходили глубоко под землю. По крайней мере, так можно было судить
по низким, массивным дверям, больше похожим на входы в бункеры, и
маленьким, узким, похожим на бойницы, окнам, в которых едва брезжил
тусклый свет. И людей… людей тут была примерно половина. Люди и
гномы. Сотни гномов, мужчин и женщин, спешащих по своим делам, с
серьёзными, сосредоточенными, почти суровыми лицами. Они были одеты
в простую, но добротную кожаную или грубошёрстную одежду практичных
тёмных цветов, многие носили на поясах инструменты или
оружие.
Воррин сдал кому-то повозку, коротко
поговорил и уверенно повёл меня по узким, извилистым улочкам,
вымощенным неровными каменными плитами, которые то ныряли вниз, в
полумрак, то карабкались вверх, к редким прогалинам света. Я едва
поспевал за ним и Броком, которые, несмотря на свои короткие ноги,
передвигались с удивительной скоростью и сноровкой, словно камень
мостовых придавал им сил.
Что-то в том, как Воррин произнес «наш клан»,
с плохо скрываемой гордостью, и в том, как на меня смотрели другие
гномы, которых мы встречали по пути, с нескрываемым любопытством,
смешанным с какой-то глубоко запрятанной настороженностью, словно я
был диковинным зверем, случайно забредшим в их упорядоченный
муравейник, заставило лёгкий холодок пробежать по спине, несмотря
на исходящий от кузниц жар.
Этот городок… он был не просто другим. По
сравнению с Кайенном он был чужим. Абсолютно чужим. И я здесь был
явно незваным гостем, несмотря на формальное приглашение Воррина. А
незваные гости, как известно из многочисленных игр и печальных
историй этого мира, часто заканчивают очень предсказуемо. И далеко
не всегда хорошо. Особенно если они слишком много видят или слишком
много знают.
Городок, несмотря на свою кажущуюся
компактность, оказался на удивление оживлённым. В той части города,
куда мы вошли, людей почти не было. Люди здесь были редкостью,
случайными вкраплениями в этом монолитном гномьем мире. Я поймал на
себе несколько любопытствующих, изучающих взглядов, но враждебности
в них не было. Моя лёгкая тревога, оставшаяся после размышлений у
ворот, постепенно улетучивалась, сменяясь таким же
любопытством.