— Смотрите дно, — отрешённо, с ленцой, как будто многомудрый
мастер поучает своих учеников, сказал Алексей Петрович
Бестужев-Рюмин.
Кажется, он даже чуть поморщился — возможно, от того факта, что
сами они не догадались этого сделать.
Он не так давно, да и ненадолго прибыл из Дании, где был, словно
в ссылке, русским посланником. Однако Бестужев-Рюмин не терял
связей с заговорщиками. Более того, весь род Бестужевых в той или
иной степени поддерживал всех, кто был против Анны Иоанновны, пусть
и делали они это разумно, тихо, не выпячиваясь.
Отец Алексея, Пётр Михайлович Бестужев-Рюмин, явно был недоволен
тем, что Анна Иоанновна предпочла его Бирону, позабыв былую любовь.
Да и сам род Бестужевых был вполне сильным, пусть и не в первой
пятёрке. Бестужевы были в родстве с Волконскими, в сговоре с
Ягужинским, Трубецкими…
Так что в этой компании Бестужев-Рюмин был самым знатным после
царевны. Но не самым деятельным и энергичным, уступая по этому
показателю и Лестоку, и Мавре Шепелевой.
Шувалов ещё немного покрутил табакерку, словно не услышал совета
Алексея Петровича Бестужева-Рюмина, и лишь после достал небольшой
ножик и ловко сковырнул донышко. Тайное пространство и вправду им
открылось, а вот содержимого в нём не оказалось.
— И как сие понимать? — спросила Елизавета Петровна. — Где
послание?
Елизавета теряла самообладание. Казалось, что весь еще и не
сложившийся заговор сейчас рухнул. Она представила, как идет на
плаху…
Мерзость, ведь нельзя будет даже надеть приличное платье.
* * *
Фрол не заходил в трактир, он только показался в дверях и вышел.
Не нужно, чтобы его видели, как и нас вместе.
Но я все понял…
— Марта! — подозвал я девушку. — Проводи меня до комнаты
моей!
Девушка, ничего не спрашивая, быстро подбежала к большой печи,
над которой томился на вертеле подсвинок, скинула фартук на стоящий
там стул, улыбнулась.
Я игриво указал головой в сторону лестницы. Наполненная истинным
счастьем девушка чуть ли не вприпрыжку побежала в сторону моей
комнаты. У меня даже заиграла совесть, ведь я сейчас разрушу такую
светлую девичью эйфорию.
Мы остановились у двери в комнату, и я страстно стал целовать
Марту. Да, были свидетели, но я не проявлял скромности — напротив,
именно лишние глаза и нужны мне были. Все же многим интересно, кто
же сорвал этот цветок, который радовал взгляд каждого посетителя
трактира, но каждый мог только лгать, утверждая, что цветочек
побывал в его вазе.