Вот так, не размыкая поцелуя, мы и ворвались в комнату, чуть не
вышибив дверь. Кстати, это проблема — дверь была уж больно
хлипкая.
— Марта… милая Марта… — все же остановившись в комнате и с
трудом, но вспомнив, что у меня вообще-то очень важное дело, я стал
дурманить разум девушки. — Мне нужно уйти. Но никто… ласковая моя…
никто не должен знать, что меня нет. Ты выйдешь из комнаты лишь
через четверть часа, поправишь платье и, если спросят, то скажешь,
что я, утомленный, решил поспать часок у себя в комнате. Всё ли
поняла?
— Ты для этого меня сюда привел? — неожиданно строго спросила
Марта.
— А ты как, Марта, думаешь? Если у нас симпатия, то должны ли мы
быть одним целым, помогать друг другу, никогда никому не выдавать
секреты? Или как?.. — говорил я, вовремя останавливая себя же.
Чуть было не сказал, что вообще-то очень даже щедро уже
заплатил, и могу это сделать в будущем. Уж точно достаточно, чтобы
небольшой мой секрет секретом и остался.
Но не здесь, не с нею мне об этом говорить.
— Что мне нужно сделать? — спросила девушка неожиданно серьезным
и решительным тоном.
— Выйдешь из комнаты через четверть часа, всем показывай, что
была со мной, и рассказывай, что я остался в комнате, но никого
сюда не пускать. А я скоро приду, милая… и мы продолжим с тобой с
того места, на котором прервались.
Уже через минуту, я, облачившись в неприглядное платье, слезал
со второго этажа комнат постоялого двора. Нужно об этом подумать
обязательно. Залезть может любой. Вот карниз, вот ветка
раскидистого дерева — и все, земля. Так же и назад можно залезть.
Перестраховщик… Для любого следствия я был на месте. Ну а что
касается тех, кто меня увидит?.. Ну, без риска нет удачи!
Я бежал, словно боролся за медаль на Олимпиаде на дистанции в
тысячу метров. Наверняка, если бы был кто-нибудь по дороге, то мог
бы крайне заинтересоваться, кто это бежит, облачённый в непонятный
балахон. Да ещё и с капюшоном, накинутым не только на голову, но и
скрывающим лицо. Явный какой-то разбойник.
Пару раз, заметив праздно шатающихся людей по улицам — и
моросящий дождь им не помеха — я останавливался и шёл мерно,
стараясь не привлекать особого внимания. Ноги так и порывались сами
спнова перейти на бег, но нет, нельзя. Ну а капюшон, как и балахон,
вполне могли сойти за плащ, который я накинул от дождя.