Из детской прибежали Зелла и София – обе в розовых платьицах, с
радостными улыбками. Жасмин раскинула руки, и девочки уткнулись в
ее колени.
— Тетя Жасмин, переезжай жить к нам. Мы с Зеллой отдадим тебе
свою комнату, — скулила младшая София.
— И правда, Джас, почему бы тебе не переехать? У нас три
комнаты. Мы отдадим тебе одну. Здесь всегда тепло, есть горячая
вода. Тебе не придется возвращаться в этот ужасный блок, где вечно
темно и полно тараканов.
— Ты же знаешь, Кьяра, как я ценю свою свободу. И вы с малышками
рано ложитесь спать, я буду стеснять вас. А вот приходить в гости
могу чаще. Теперь, когда моя подруга нашла себе парня, у меня куча
свободного времени. К тому же у вас полно горячей воды.
Сестры посмотрели друг на друга одинаковыми черными глазами и
тепло рассмеялись.
Двумя неделями раньше
Красный «Феррари» быстрокрылой птицей летел по главному
проспекту Хоупфул-Сити по направлению к Трущобам. Следом за ним
тянулся визжащий хвост патрульных сирен. Моросил дождь, и асфальт
на дороге покрылся зеркальной пеленой воды. Надежные шины «Феррари»
уверенно скользили по мокрой дороге. Виляющие «Форды» патрулей
отчаянно пытались догнать беглеца, но пока без успеха.
Все новостные каналы пестрели заголовками: Сару Прешис, особого
помощника мэра Буллсмита обвиняли в убийстве. На кадрах, взятых с
камер наблюдения, было видно, как Сара вышла из клиники «Новая
надежда», где после этого обнаружили мертвого Дэна Уоррена, главу
Департамента Патрулирования. В руках у Сары был пистолет с
глушителем, а в теле Уоррена нашли пулю сорок пятого калибра.
Экспертиза пули показала, что она выпущена из подобного оружия.
Тут же объявили общую тревогу, и все патрульные машины
Хоупфул-Сити бросились в погоню за Сарой. Журналисты окружили
здание мэрии в надежде получить объяснения мэра Буллсмита. Мэр не
заставил себя долго ждать. Он вышел на крыльцо, окруженный плотным
кольцом охраны. Маленький, щуплый, на фоне рослых телохранителей он
казался беззащитным ребенком, одетым в дорогой костюм. Буллсмит
обвел толпу печальным взором и скорбным голосом поведал, как
жестоко он ошибся в Саре. Как раньше доверял ей, ветерану
Межконтинентальной войны, офицеру спецназа, патриоту Хоупфул-Сити.
Как не ожидал от нее подобного предательства и был потрясен, когда
узнал, что случилось. Буллсмит говорил и говорил, его голос,
подобно сладкозвучному пению сирен, околдовывал людей, заставлял
верить всему, что слетает с уст этого опытного политика и
блестящего оратора.