Лунный свет среди деревьев. Часть 2 - страница 19
- Моя приемная мать умерла, когда мне не было и десяти лет. Я уже начала забывать ее лицо, но все еще помню голос, прикосновения. Она хорошо ко мне относилась, не переживайте, ваше величество.
Вообще, ни о чем не переживайте, отец. У вас целая страна под управлением. Какое вам дело до одной глупой девчонки?! Я справлюсь, даже если вы не вспомните о моем существовании.
- Но меня печалит то, что я не помню лица родной матери. Для меня было бы счастьем иметь ее портрет.
Наверное, это единственное, что я бы хотела забрать с собой из дворца. Портрет той, кто подарила мне жизнь. Не мне… Или уже мне?
И снова молчание. Застывшее в неодобрении лицо евнуха. И оживающее сочувствием лицо вдовствующей императрицы.
- Хорошо, тебе его доставят, - отец повернулся ко мне и впервые взглянул, как на человека, а не как на предмет обстановки. – Еще какие-то просьбы?
Мне бы остановиться – евнух уже взглядом убить пытается, но…
- Не смею просить, но я невежественна и мечтаю посещать дворцовую библиотеку, - и я скромно потупила взгляд, ощущая кожей недовольство императрицы. Да, нарушаю иерархию, но очень замуж не хочется.
- Желаешь учиться? – в голосе отца послышалась одобрение, а затем в меня вгляделись внимательней.
- Странно, - с удивлением произнес вдруг император, касаясь левой груди. Замер, прислушиваясь к чему-то. Потом разочарованно махнул головой: - Показалось…
- Иди, - велели мне, и я, согнувшись в поклоне, отступила к выходу, искренне желая себе одного: не упасть.
Потрясение от моей дерзости было столь велико, что наставница хранила молчание вплоть до возвращения в павильон. Даже веер забыла мне отдать, так что на обратном пути встречные имели удовольствие быть сраженными моей красотой. Что примечательно, никто не умер. Врут про убийственную красоту, честное слово.
- Ваше! Высочество! – выдохнула Ань, без сил опускаясь на стул и обмахивая покрасневшее от переживаний лицо ладонью.
Вид у нее сделался столь невообразимо несчастным, что мне стало ее жаль. Для наставницы обратиться к императору все равно, что добраться до солнца и попросить его посветить на пять градусов слабее сегодня. Невыполнимая задача.
За дерзость обратиться к императору напрямую без дозволения, надо быть готовым заплатить жизнью. Причем не только своей. Гнев императора здесь заменял любой суд. В особо тяжких случаях применяли казнь девяти родов, когда казни подвергались все родственники. Мой случай и выжить мне удалось лишь благодаря заступничеству учителя.