Точно. Они пялились в мою сторону с такими выражениями на лицах,
будто у меня рядом с одной головой выросла вторая. В общем, эти
тоже неадекватные, похоже...
– Так... А что, собственно говоря, происходит? – Начал было я,
но договорить или дождаться ответа не смог. Не дали.
– Барин! – Снова взвыл старик, который вроде бы уже начал
подниматься с земли, но, услышав мой вопрос, опять рухнул на
колени.
– Да что такое?! – Окончательно психанул я, – Пожилой человек, а
ведете себя, как... Странно себя ведете! Встаньте, пожалуйста.
Старичок поднял на меня морщинистое лицо, полное неподдельного
ужаса. Мне, честно говоря, окончательно мтало не по себе. Я даже
нервно оглянулся назад, предположив, что его напугал кто-то другой.
Я, конечно, не красавец модельной внешности, но прежде при виде
Олега Лайфхакера люди в такую панику не впадали.
А дедок реально был в панике. Его губы дрожали, глаза
наполнились слезами.
Не знаю, какие именно слова произвели на него столь сильное
впечатление, однако старик в данный момент выглядел так, будто его
вот-вот хватит удар. Хотя, если так будет продолжаться, то скорее
всего удар хватит меня. Потому что более тупой ситуации, чем эта, в
моей жизни еще не случалось. А в жизни блогера, поверьте, до хрена
тупых ситуаций.
– Петр Алексеевич, батюшка наш! Чем провинился ваш верный
Захар?! Неужто заслужил такого? Зачем же вы со мной как с равным?!
Зачем же на "вы" обращаетесь?! Укора ради?– снова заголосил дед,
его голос срывался от волнения. – Да как же вы… да что же это…Ох,
что творится! Мало было бед! В конюшне ночевать изволили! Один, без
присмотра! А ну как простыли бы, захворали? Грех-то какой на наши
головы! Ох, грех! Так еще одежу Прошки по темное одели. Ох, думал
ли Захар, что на его седую голову падёт такая беда? Простите, Петр
Алексеевич. Простите, Христа ради!
Петр Алексеевич? Я осторожно, стараясь не делать резких
движений, чтоб не нервировать окончательно впавшего в приступ
бесноватости деда, посмотрел по сторонам. На всякий случай. Вдруг
где-нибудь рядом притаился этот самый Петр Алексеевич, о котором
голосит старик.
Естественно, кроме оппонента, застывшего неподалёку, и кучки
свидетелей нашего дурдома, больше никого не было. Старик несомненно
снова обращался ко мне, но при этом отчего-то называл меня чужим
именем.