Не прошло и пяти минут, как я уже заполучить круглую штучку,
подозрительно напоминающую женскую пудреницу. Не знаю, где его
отыскал Захар. Думаю, попросил у вдовы.
В принципе, с лицом тоже все было нормально. Пожалуй, его даже
можно назвать симпатичным. Прямой нос, выразительные глаза, умный
взгляд. Усы, конечно, бесячьи. Но тут они сейчас, похоже, в тренде.
В общем, я остался доволен.
Закончив купание, вытерся полотенцем и отправился в дом.
Когда вошел в горницу, то на миг остолбенел. Ожидал чего угодно,
но не таких разносолов. На большом
дубовом столе, покрытом белоснежной скатертью, меня ждало настоящее
пиршество.
Из глиняной
миски валил густой пар — это были наваристые суточные щи с таким
ароматом, что у меня свело скулы. Рядом возвышалась румяная,
огромная кулебяка с несколькими начинками. В центре стола, на
большом серебряном блюде, лежал жирный гусь с румяной, хрустящей до
треска корочкой.
По соседству
красовалась стерлядь на пару, украшенная раковыми шейками, а чуть
поодаль, грибы в сметане, хрустящая квашеная капуста, соленые
рыжики, графин с ледяной водкой и кувшин с вишневой наливкой
довершали картину.
Антонина Мирофановна уже сидела за
столом.
— Прошу, Петр Алексеевич. Вам нужно
подкрепиться перед… поединком.
Я сел и с энтузиазмом, которого от
себя не ожидал, наложил всего понемногу. Щи оказались
божественными. Кулебяка таяла во рту. Я ел с таким аппетитом, что
хозяйка дома невольно заулыбалась, наблюдая за мной.
— У вас отменный аппетит сегодня, —
заметила она с легкой насмешкой. — Волнение так на вас
действует?
Я расправился с ножкой гуся, которая
была сочной и нежной, и ответил:
— Наоборот, Антонина Мирофановна.
Набираюсь сил для триумфа. Художник должен быть сытым.
Она рассмеялась — тихо,
мелодично.
— Вы очень изменились, Петр
Алексеевич. Прежний вы от одного вида гуся морщились и говорили,
что это «слишком тяжелая, плебейская пища, недостойная утонченного
желудка».
Я отпил вишневой наливки — сладкой и
одновременно крепкой.
— Скажем так, — я посмотрел ей прямо
в глаза, — Решил, что жизнь слишком коротка, чтобы отказываться от…
гусей. И от прочих удовольствий.
Наши взгляды встретились, в глазах
вдовы я снова увидел тот самый интерес, который был дороже любых
похвал. Кажется, моя репутация в этом доме начала меняться к
лучшему.