Не успел я сделать и пары шагов, как дверь отворилась, в комнату
влетел Прошка. В отличие от вечно хмурого Захара, он сиял, будто
начищенный пятак. Впрочем, по-моему, это его обычное состояние. Он
все время чему-то радуется.
— Доброго утра, Пётр Алексеевич! — фонтанируя счастьем сказал
Прохор. — Захар Семёныч велели вам обмундирование для утренних
упражнений принести!
В руках слуга аккуратно держал сложенную одежду.
Никакого парадного мундира с золотым шитьём там не обнаружилось.
К счастью... Выглядеть расписным пугалом мне не улыбалось. Всё было
куда проще и практичнее: суконные, плотно облегающие ноги рейтузы,
незатейливая холщовая рубаха и высокие сапоги для верховой езды.
То, что нужно для грязной работы в конюшне и последующей
муштры.
Прошка разложил вещи на кровати, выскочил из комнаты, но уже
через пару минут вернулся обратно. С особой, почти благоговейной
осторожностью, он пристроил рядом с одеждой длинный предмет в
посеребрённых кожаных ножнах. Саблю.
Я подошёл ближе, собираясь рассмотреть, с чем придётся работать.
Это было не стандартное, казённое оружие, которое видел у других
офицеров. Эта сабля выглядела иначе. Её эфес, отлитый из тёмного
серебра, был выполнен в виде головы сокола, а на перекрестье имелся
искусно выгравированный дворянский герб — тот самый, что нашит на
моей одежде.
Не в силах сдержать любопытство, я взял оружие в руки. И в тот
же миг по телу пробежала странная дрожь. Внутренняя, само собой. Не
было такого, чтоб меня затрясло, как от электрического разряда.
Нет. Просто где-то в глубине моего естества словно волна мурашек
прокатилась.
И вот, что интересно. Я не знал, что делать с этой тяжёлой,
смертоносной вещью. Но мои руки... руки графа Бестужева-Рюмина,
казалось, вполне понимали, как им действовать. Согласен, звучит так
себе, когда у тебя разные части тела живут самостоятельной жизнью.
Но тут уж как есть.
Ладонь сама собой легла на рукоять, идеально обхватив её. Вес
ощущался не как чужеродная тяжесть, а как привычное, естественное
продолжение руки. Не задумываясь, будто делал это тысячу раз, я
плавно вытянул клинок из ножен на несколько сантиметров.
Лезвие тускло блеснуло в утреннем свете. Оно было покрыто
причудливым, волнистым узором, который переливался от серого к
чёрному. Булат...
Это понимание появилось в голове, словно обыденная, привычная
мысль. Хотя, раньше я понятия не имел, что такое булат и как он
выглядит. А вот теперь знал. Просто так. Сам по себе. Невероятно
прочная и острая сталь, ценившаяся на вес золота.