«Что за чёрт..." — пронеслась тревожная мысль, – "Откуда мне это
известно?"
Но уже в следующую секунду до меня дошло. Это – тело... оно
помнит. Помнит, как держать оружие. И некоторые мысли, кстати,
начали появляться по той же причине. Мысли, которых именно у меня
быть не должно. Даже не мысли, а четкая внутренняя уверенность.
Я провёл по клинку большим пальцем, инстинктивно проверяя
заточку, но тут же отдёрнул руку. Остро, как бритва. Моё родное
сознание было в шоке, а вот тело действовало уверенно и спокойно,
словно для него это так же естественно, как дышать.
Ах ты, Петька... Ах, засранец... Похоже ты многое скрывал даже
от близких. Они-то графенка совсем беспомощным считают, а он не так
просто, как кажется.
— Красавица, не правда ли, барин? — с обожанием прошептал
Прошка, глядя на саблю. — Батюшка ваш, граф Алексей Кириллович, её
вам на совершеннолетие подарили. Говорят, лучший клинок во всём
полку.
Я молча вложил оружие обратно в ножны. Ощущение было странным:
смесь страха и какого-то дикого, первобытного восторга. Лично я не
умею обращаться ни с колющими, ни с режущими предметами. Но это
тело, в котором мне выпала сомнительная честь оказаться, очевидно,
умеет. Ну что ж... Данный факт несомненно радует.
Бурча под нос проклятия, я быстро переоделся. Проклятия,
конечно, имели конкретное направление. Они относились к тому
распорядку дня, по которому живут гусары. Вообще-то, в моем
понимании графья по утрам изволят спать. Ну или на худой случай,
могут выйти на крыльцо, окинуть графским взором двор, крикнуть
девкам дворовым, чтоб принесли кулебяку...
На этапе кулебяки моя фантазия дала сбой. Собственной говоря,
мечтать можно сколько угодно, от этого ситуация лучше не станет.
Один черт надо собираться и топать в конюшню.
Когда я пристегнул к поясу саблю, она легла на бедро так
привычно и удобно, будто была там всегда. То, что внезапно
сработали инстинкты настоящего Петра Алексеевича – это сюрприз, но
он мне, пожалуй, нравится.
В общем, из дома я вышел уже не в столь отвратительном
настроении. Даже вроде как жизнь снова начала обретать краски.
Следующий час я, стиснув
зубы, снова орудовал скребницей, а Прошка суетился рядом, подавая
щётки. На хрена их надо тереть по сто раз на дню?
Когда с чисткой было
покончено, гусары начали седлать коней.