— В итоге, — продолжал незнакомец, — ревнивец, понятное дело,
отправился в места не столь отдалённые. Надолго. А студент… —
незнакомец покачал головой с искренним, казалось, сожалением. —
Медики говорят, последствия тяжёлые. Инвалидность. О работе в ОКБ,
о конструкторских прорывах речи больше нет. Страна потеряла
перспективного специалиста. Возможно, именно он придумал бы нечто
важное. Прорывное. Для обороноспособности страны. Для прогресса.
Понимаете меня, Михаил Валерьянович?
Михаил Валерьянович был неглупым человеком, и, конечно же, он
понял, куда дует ветер. Кажется, он всё-таки вышел за те самые
«рамки», о которых говорили покровители. Вот только…
Ему стало душно. Он потянул за узел галстука, ослабив его,
чувствуя, как воротник впивается в шею. Воздуха не хватало.
— Понимаю, — прохрипел он, голос чужим эхом отдавался в ушах. —
Величайшая трагедия… и потеря для страны. Непоправимая.
Незнакомец задумчиво покивал. Казалось, он ждал именно этих
слов.
— Да… — протянул он. Потом посмотрел на дешёвые часы с
помутневшим стеклом на худом запястье. — Что ж, мне пора. Дела.
Он встал так же бесшумно, как и сел. Надел свою серую, помятую
шляпу. Взгляд его глаз в последний раз скользнул по лицу Грачёва,
вымотанному, покрытому испариной.
— Здоровья вам крепкого, Михаил Валерьянович, выглядите неважно,
— произнёс он серьёзно, без тени иронии. И, развернувшись,
растворился в полумраке ресторана так же быстро и незаметно, как
появился.
Грачёв сидел неподвижно секунду, две, три. Потом он швырнул на
стол салфетку, которую всё это время бессознательно комкал в потной
руке. Вскочил так резко, что стул грохнулся на пол. Не обращая
внимания на удивлённые взгляды с соседних столиков, он быстрым,
почти бегущим шагом направился вглубь зала, к дверям, ведущим в
служебные помещения. К администрации. К телефону.
«Чёртов юный лётчик! Талантливая молодёжь! — Яростно билась
мысль в его голове, отгоняя остатки страха, замещая его злостью и
паникой. Хоть бы успеть!»
Он по инерции улыбался направо и налево, кивая знакомым лицам —
директору завода, чиновнику из администрации города, — но его глаза
были пусты, а улыбка казалась теперь оскалом.
Он пронёсся мимо, не слыша приветствий персонала. Его мир,
только что такой прочный и сытый, готов был треснуть по швам.
Телефон. Нужен был телефон немедленно.