— Это, подруга, наше перманентное
состояние, — вздохнул я и обернулся к Арине. Она смотрела на меня с
доселе невиданным выражением. В ее глазах читалось удивление.
— Неплохо, барон, — протянула она. —
Думаешь как воин, а не как вояка. Это может пригодиться.
Она кивнула в сторону темного
прохода, который теперь был единственным путем.
— Пошли. Самое интересное только
начинается.
Голос у нее был без единой дрожащей
нотки, будто она каждый день заваливает за собой проходы в древних
катакомбах. Ну, спасибо, утешила. Воины в этом мире, как я погляжу,
долго не живут. Особенно когда их постоянно пытаются прирезать,
подставить или сжечь.
— Это, знаешь ли, профессиональная
деформация, — буркнул я, отряхивая с камзола каменную крошку. — У
нас в крови — сначала семь раз отмерить, а потом завалить так,
чтобы никто не пролез. Пойдем.
Мы двинулись дальше. И чем глубже мы
уходили, тем сильнее менялось все вокруг. Стены из грубой,
необработанной породы сменились гладкими, идеально подогнанными
друг к другу блоками из какого-то темного, маслянистого камня.
Воздух стал сухим, холодным и странно разреженным. А главное —
изменился фон, привычная, едва ощутимая магическая «вибрация»,
которая пронизывала здесь все, от травинки до баронского замка,
здесь исчезла. Словно мы попали в зону полного радиомолчания.
И вот, за очередным поворотом, узкий
лаз оборвался, распахнувшись в… мать честная. Я замер на пороге,
чувствуя, как по спине пробегает холодок, не имеющий ничего общего
с температурой. Мы стояли на краю огромного зала, настолько
исполинского, что его противоположная стена терялась в полумраке.
Потолок, поддерживаемый рядами массивных колонн, уходил куда-то в
недосягаемую высь. Это было похоже на заброшенный вокзал для
мертвецов, построенный какой-то циклопической, дочеловеческой
расой.
— Аномалия, — бесстрастно
констатировала Искра. Ее голос в моей голове прозвучал, как сигнал
тревоги на подводной лодке. — Энергетический фон стремится к
абсолютному нулю.
— Это… противоестественно, — хмыкнул
я.
— Что есть «противоестественно»? —
тут же с детским любопытством поинтересоваласьона.
Я не ответил. Я смотрел на то, что
наполняло этот зал.
Саркофаги. Сотни, если не тысячи.
Они стояли ровными, как под линейку, рядами, уходящими в
бесконечность. Каждый — из того же черного, полированного камня,
без единой надписи, без единого символа. А между ними, как часовые
на вечном посту, застыли статуи. Каменные воины в странных,
незнакомых доспехах, скрестившие на груди руки с мечами. Их лица,
скрытые глухими шлемами, казалось, следили за нами из-под каменных
век.