— Где мы? — спросил я шепотом, и мой
голос утонул в этой давящей, звенящей тишине.
— Там, где все началось, барон, —
так же тихо ответила Арина, которая, в отличие от меня, не
выказывала ни удивления, ни страха. — И где все, возможно,
закончится. Это некрополь Первых. Кто был здесь до нас. До Шуйских,
до Орловых, до самой Империи.
Первые… Я слышал легенды. Мои люди
часто что-то такое рассказывали своим детям. Смутные, обрывочные
предания о древней, могущественной расе, которая правила этими
землями за тысячи лет до прихода людей. Их считали мифом, сказкой
для детей. Похоже, сказка только что стала былью. И мы находились в
ее самом жутком эпицентре.
И в этот момент Арина рванула вперед
на первой космической. Она порсто ни с того, ни с сего убежала. Я
даже не успел что-то произнести. Сначала я подумал, что она убежала
от кого-то, поэтому я обернулся, принимая боевую стойку. Но потом
дошло — она безумна. Похуже меня. Просто убежала.
— След, — я мысленно обратился к
Искре. — Куда эта лиса бежала? Мне нужен ее путь.
— Сканирование… Обнаружен остаточный
след. Очень слабый.
В моем сознании тут же возникла едва
заметная, мерцающая, как нить лунного света, линия.
Вот так уже лучше.
След змеился между саркофагами,
между рядами каменных стражей, и вел в самый центр этого мертвого
зала.
Я стараясь не шуметь, двинулся
вперед.
Я шел по этому городу мертвых, и
ощущение было такое, будто мы (я и Искра) — два микроба под
микроскопом. Каждый шаг отдавался эхом. Мне казалось, что каменные
воины поворачивают головы нам вслед, что из-под тяжелых крышек
саркофагов за нами наблюдают тысячи невидимых глаз. Я чувствовал
себя персонажем дешевого ужастика, который, конечно же, решил
разделиться с основной группой и пойти проверить, что за странный
шум доносится из подвала.
Наконец, мерцающая нить следа
привела к цели. В самом центре зала, на возвышении, стоял Алтарь.
Исполинский монолит из того же черного, как сама ночь, камня, но, в
отличие от саркофагов, он не был гладким. Вся его поверхность была
покрыта не рунами, а сложной, чужеродной вязью символов, которые,
казалось, двигались и жили своей собственной жизнью, если долго на
них смотреть. От него исходила такая древняя, такая мощная и такая
неправильная сила, что у меня волосы на загривке зашевелились.