Акустический фон (слух): Примитивные
биологические и бытовые шумы. Единственный техногенный маркер —
удалённая ударная обработка металла.
Тактильное взаимодействие (осязание):
Экстремально низкий уровень комфорта. Температура ниже оптимальной.
Высокий риск повреждения кожных покровов. Постельные принадлежности
не соответствуют минимальным стандартам.
Химический анализ (вкус): Обнаружен приём
внутрь концентрированного отвара полыни. Возможны побочные
эффекты.
Визуальные данные (зрение): Помещение
классифицировано как «хибара, бревенчатая, 1 шт.». Технологический
уровень — раннее Средневековье, возможно, ранее.
Мой разум отчаянно искал рациональное объяснение. Кома. Сложный
сон. Галлюцинация, вызванная травмой. Но я был учёным. Я знал, что
сны и галлюцинации строятся на основе уже имеющегося опыта, на
фрагментах памяти. А в моём опыте не было ничего, что могло бы
породить такую цельную, непротиворечивую и всесторонне
отвратительную картину. Данные были слишком согласованы. Гипотеза
«Сон» отклонена по причине избыточной мультисенсорной
когерентности. Гипотеза «Галлюцинация» отклонена по той же
причине.
И тут до меня дошла простая и страшная мысль. Холодный ужас,
который я испытал ранее в цифровом лимбе, вернулся, но теперь он
был другим. Это был не страх перед неизвестностью. Это был ужас
перед осознанием того, что эта помойка, этот мир боли и вони, —
реален. Это не кошмар, от которого можно проснуться.
Это мой новый дом.
И я в нём застрял.
Осознание того, что окружающий меня кошмар реален, не принесло
облегчения. Наоборот. Одно дело — быть зрителем в сюрреалистическом
театре, другое — понять, что ты на сцене, в главной роли, а
сценарий тебе не выдали. Если этот мир — настоящий, то и я в нём
должен быть настоящим. А это означало, что у меня должно быть тело,
которым я могу управлять.
Первая, самая базовая потребность любого живого существа — это
не еда или вода. Это контроль. Контроль над собственными
конечностями. Я решил начать с малого. С самой простой команды,
которую мой мозг отдавал тысячи раз в день, не задумываясь.
Я лежал на этом орудии пыток, которое здесь, видимо, считалось
кроватью, и отдал приказ: «Сесть».
Мой мозг привыкший к тому, что тело — это надёжный, хоть и
иногда ленивый, исполнитель, отправил сигнал по нейронным сетям с
уверенностью матёрого начальника отдела, отдающего распоряжение
стажёру.