Слово «приказываю» сломало его. Плечи старика опустились. Он
посмотрел на меня взглядом, полным такой безысходной тоски, что мне
стало не по себе. Он кивнул на единственное уцелевшее кресло отца и
на скамью напротив.
— Присядемте, господин. Правда вам не понравится.
Мы сели. Тихон долго молчал, глядя на свои мозолистые,
сцепленные в замок руки.
— Испытание Совершеннолетия — это древний обычай, — начал он
глухим, безжизненным голосом. — Когда наследнику знатного рода
исполняется семнадцать зим, он должен доказать, что из него вышел
не просто отрок, а муж, способный защитить своё имя и свою землю.
Обычно это просто для вида. Едут на охоту, убивают вепря. Или
устраивают состязания в стрельбе, в борьбе. Все радуются, пируют,
славят молодого боярича.
Он сделал паузу.
— Но есть в наших законах старая, пыльная оговорка. Для особых
случаев. Если между двумя родами есть «неразрешённый спор чести»,
то Испытание может принять иную форму. Форму судебного поединка.
Между молодыми наследниками. Чтобы, как говорят старики, «молодая
кровь смыла грехи отцов».
Моё сердце пропустило удар. Я начал понимать.
«Судебный поединок… — пронеслось в голове. — То есть,
узаконенная дуэль. Корпоративный спор, который решается не в суде,
а на арене. Эффективно. И очень, очень жестоко».
— Боярин Медведев, чтоб ему пусто было, об этой оговорке не
забыл, — продолжил Тихон, и в его голосе зазвучала ненависть. — Как
только ваша матушка, боярыня Елена, преставилась, он тут же подал
прошение Великому Князю. Но он не стал требовать вернуть долг. О
нет, он куда хитрее. Он заявил, что сам факт неоплаченного долга
рода Волконских — это прямое оскорбление и пятно на чести его рода,
рода Медведевых. И что этот «спор чести» может быть решён только
кровью, как в старину. Поединком. Между тобой, последним из
Волконских, и его сыном, Яромиром.
Я слушал, и холод расползался по моим венам. Это была гениальная
в своей подлости многоходовка.
— И Великий Князь… он согласился? — спросил я.
— А он не мог отказать, — вздохнул Тихон. — Таков обычай.
Отказать Медведеву — значит пойти против традиций, на которых
держится вся власть бояр. Князь лишь утвердил то, что требовал
закон. Испытание назначено на день вашего семнадцатилетия. А оно…
через два месяца. Ровно через два месяца.
Я откинулся на спинку кресла. Все части пазла встали на свои
места. Долг, который невозможно выплатить. Срок погашения, идеально
подогнанный под дату поединка. И сам поединок, представленный не
как способ убийства, а как благородное «восстановление чести». Это
была не просто ловушка. Это был шедевр юридической и политической
механики. Идеально смазанный механизм для моего уничтожения.