История, рассказанная Тихоном, больше не была просто грустной
сказкой. Она была здесь, передо мной, в виде аккуратных записей о
пирах, которые они не могли себе позволить, и о долгах, которые они
не могли вернуть.
Всё было предельно ясно. Финансовый анализ был завершён.
Диагноз: терминальная стадия банкротства. Но чего-то не хватало. В
этой идеально выстроенной схеме по уничтожению моего рода был один
недостающий элемент. Долг — это был юридический повод. Срок
погашения, назначенный на следующий день после моего
совершеннолетия, — это был спусковой крючок. Но каким был сам
механизм? Как именно Медведевы собирались привести приговор в
исполнение? Они же не могли просто прийти и вышвырнуть меня на
улицу. Даже в этом, с позволения сказать, обществе должны быть
какие-то законы. Какая-то процедура.
В комнату, неся маленькую масляную плошку, вошёл Тихон. Вечер
сгущался, и кабинет погружался во мрак. Старик поставил светильник
на стол, и его дрожащий огонёк выхватил из темноты моё лицо. Тихон
вздрогнул. Видимо, выражение на моём лице было не самым
жизнерадостным. Он увидел, что я смотрю на него в упор, и его
взгляд забегал.
И тут я понял. Он знает. Он знает тот самый недостающий элемент
пазла, и ему страшно об этом говорить.
— Тихон, — сказал я тихо, но так, чтобы в голосе слышалась
сталь. — Я всё прочитал. Я вижу долг. Я вижу срок. Но я не вижу
конца этой истории. Что произойдёт через месяц, в день моего
семнадцатилетия?
Старик поёжился.
— Да ничего особенного, господин… праздник… Испытание
Совершеннолетия, как у всех боярских детей. Обычай… Не стоит вам об
этом голову ломать. Вам отдыхать надо, силы копить.
— Силы? — я криво усмехнулся. — Для чего, Тихон? Чтобы с большим
энтузиазмом встретить судебных приставов? Хватит. Я вижу, что ты
боишься. И боишься ты не этих старых долгов. Ты боишься чего-то,
что должно случиться скоро. Чего-то, о чём ты мне не рассказал.
Тихон начал бормотать что-то про старые кости и дурные
предчувствия, но я его прервал. Я встал. Подошёл к нему вплотную и
посмотрел ему прямо в глаза. Я был выше его на полголовы, но тоньше
и слабее на целую жизнь. И всё же сейчас я был господином.
— Тихон. Больше ни слова лжи. Я — глава рода Волконских. Этот
дом, эта земля, эти долги и этот позор — всё это теперь моё. И я
имею право знать, какой именно топор занесён над моей шеей. Я
приказываю тебе. Расскажи мне всё. Что такое «Испытание
Совершеннолетия»?