Звуковой фон был под стать визуальному. Искажённые, замедленные
в тысячи раз отголоски моего собственного конца. Протяжный вой
лопающегося металла, который теперь звучал как скрежет неисправного
жёсткого диска, пытающегося прочитать несуществующий сектор.
Цифровой визг, от которого моё бестелесное «я» сжималось в комок.
Это была пытка для разума, привыкшего к порядку, к формулам, к
тому, что у всего есть причина и следствие. А здесь были только
следствия. Без причин. Бесконечный цикл исключений без
обработчиков.
Постепенно, спустя вечность или, может, пару наносекунд — время
здесь тоже было величиной ненадёжной, — информационный шум начал
меняться. Он становился более личным, а оттого — ещё более
невыносимым. Я понял, что вижу не просто случайный мусор. Я вижу
фрагменты своей собственной, только что закончившейся жизни,
пропущенные через промышленный шредер.
Вот я «вижу» лицо матери. Старая, выцветшая фотография на моём
рабочем столе, где она улыбается мне на моём двадцатилетии, держа в
руках торт. Но её улыбка подёргивается рябью, как плохое
видеосоединение. Пиксели её лица начинают жить своей жизнью,
сползая и образуя гротескную, кричащую маску. Она пытается что-то
сказать, поздравить, но её голос — это лишь набор искажённых
аудио-артефактов, полный помех и скрежета, как будто старую
пластинку проигрывают на сломанном патефоне. Образ мерцает,
искажается и исчезает с финальным визгом, похожим на звук
удаляемого файла.
Вот перед глазами проносятся формулы моего сплава. Дело всей
моей жизни. Уравнение состояния, диаграммы фазовых переходов. Но
все символы перепутаны, индексы стоят не на своих местах, а
фундаментальные константы — постоянная Планка, скорость света —
флуктуируют, превращаясь в бессмысленный набор иероглифов.
Величайший труд моего разума превратился в абракадабру, в
спам-рассылку от Вселенной. Я пытаюсь ухватить хоть одну знакомую
концепцию, но они ускользают, тают, превращаясь в тот же цифровой
мусор.
Вот я вижу свою первую съёмную квартиру. Старое, продавленное
кресло, в котором я любил сидеть вечерами, читая научную
фантастику. Вид из окна на ночной город, на гирлянды огней. Но
стены комнаты сделаны из мерцающих, рассыпающихся пикселей, а огни
города за окном — это просто статичная, некачественная картинка,
«задник», нарисованный ленивым дизайнером этого странного мира. На
мгновение картинка за окном сменяется изображением невозможного,
неевклидова города из кошмаров Лавкрафта, и тут же всё схлопывается
в ничто.