Бывший. Мы (не) твоя семья. - страница 16

Шрифт
Интервал


Зал полупустой – люди уже разъехались из города. Близнецы тусят в детском уголке.

Виктор и Виктория.

Победы.

Две ее маленькие победы.

На самом деле большие. Очень большие.

Она зовет мальчика Виком. Говорит, Витя ему совсем не идет. Оно и ясно. Мой же мальчишка. Ни секунды в этом не сомневаюсь. И даже смешно слышать от нее: “Почему ты в этом так уверен?!”

Это она еще в офисе сопротивляться пыталась.

Сейчас молча смотрит в свою чашку кофе.

А я смотрю на детей. На моих детей.

В детском уголке бассейн с шариками и горка. Викушка пытается на нее забраться, но она маленькая, неловкая. Брат подхватывает ее и совершенно по-медвежьи, от плеча, подталкивает ладонями под попу, чтобы не свалилась. А потом бежит к другому краю – вытаскивать ее из бассейна.

Смотрю на это, и губы сами собой расплываются в улыбке. Черт. Четыре года. Им четыре года. Я потерял четыре года.

– Почему ты мне не сказала? – спрашиваю Ланку, не отводя от них взгляда.

– Как? Ты уехал! Телефон был вечно недоступен!

Да… Точно… Я помню этот скандал. Как раз тогда пришлось вернуться в Лондон из-за мамы.

Я прилетал. Сюда, в Москву. После того, как мне скинули эти мерзкие фотографии. Прям с подписания сорвался, ничего не объяснив компаньонам. Подставил их и себя на кучу бабок, но тогда было плевать. Хотел найти ее. Не знаю зачем. Чтобы хотя бы спросить: “За что?!”

Мать не дала. Кричала, что я унижаюсь, что я не имею права звонить. Тогда случился ее первый сердечный приступ. Скорая, стационар...

Потребовалась реабилитация. Мы улетели в лучшую клинику в Англии. Тогда же в Лондон прилетела и Карина. Вроде как ухаживать за ней, пока я работаю.

Мама не отпускала от себя. Требовала к себе в палату иногда среди ночи.

Она прощалась со мной дважды.

Я видел настоящий страх в ее глазах. Видел, что ей больно. Не мог ее оставить. Не мог.

Получилось, что я уехал за границу больше чем на год. Даже не заметил, когда московская симка заблокировалась.

Об этом всем до сих пор тяжело вспоминать. Предательство любимой, мамин приступ, тот год в Лондоне… И Карина, которая всегда была рядом как-то сама собой стала жить в моей квартире, а потом…

Даже не вспомню, как это началось. Однажды проснулся рядом с ней. Как засыпали не помню, но вот проснулся…

И она смотрела на меня, как преданная собачонка. И все время говорила, говорила… О маме, о том, как ей плохо, о том, что надо ее беречь. не допускать стресса…