Бывший. Мы (не) твоя семья. - страница 17

Шрифт
Интервал


Черт!

Я думал, ладно, нет любви, но хоть спокойная семейная жизнь будет. Ошибся. Как же я ошибся.

Только вот на Карину мне плевать с высокой башни. Стыдно перед ней немного. Я не дале ей самого главного – любви. Но кроме стыда и раздражения – никаких к ней чувств.

А вот от мысли, что Лана мне изменила, до сих пор больно.

Поворачиваюсь к ней:

– Лана, ты мне изменила, наши отношения были прекращены, – выдавливаю из себя, – но ты должна была сказать о детях!

– Как? – умудряется крикнуть шепотом она. – И зачем?

Зачем?

Что значит, зачем?

Но в ее голосе слезы. Обида.

Она еще и обижается на меня?!

После всего того, что случилось, она считает меня виноватым? Ерунда какая-то. Если я и виноват, то только в том, что она не смогла до меня дозвониться. Но, судя по всему, она и не пыталась.

В детской комнате эти двое насытились горкой и теперь что-то складывают из больших поролоновых кубиков. у Вика что-то случилось с одеждой. Носок, кажется, слетел. Он хмурится, крутится, пытается поправить. Виктория плюхается на попу рядом с ним и с очень деловым видом натягивает его носок на место.

Смотрю на это и смеюсь. От счастья. От радости. От умиления. Мои дети. Мои.

Да плевать, что себе возомнила их мать.

– Лана, – я поворачиваюсь к ней, и улыбка сходит с моего лица.

Она расстроена. Но как же чертовски притягательна!

Ее золотистые волосы, белая кожа, искусанные до красноты губы. И искры в глазах! Она еле сдерживает слезы и злится одновременно!

Но все такая же нежная. Будто и не было этих пяти лет.

Хотя нет. Были.

Чуть резче очерчены скулы, чуть по другому уложены волосы. И вот перед вами не юная девушка, а прекрасная взрослая женщина.

Само совершенство.

Твою ж !..

Она мне изменила!

Изменила!

К черту ее!

Дети.

Только дети!

С трудом отвожу взгляд, делаю глоток кофе.

– Так… – произношу категорично. – Я не собираюсь терять еще четыре года, чтобы выяснять, как это произошло. У меня есть дети, и я хочу их растить. – Вы переезжаете ко мне.



Лана

У меня просто отваливается челюсть от такой наглости. Что он о себе возомнил? Мы ему что – вещи? Когда нужно – взял, когда не нужно – убрал?

– А больше ты ничего не хочешь?!

– Лана, я имею на это право! – рычит он на меня.

Сильный, дерзкий. Он изменился. Заматерел. Теперь это не подающий надежды молодой парень. Теперь это состоявшийся мужик, хорошо знающий, чего хочет. Но и я тоже изменилась.