Впрочем, в умении Юрий Ильича
разбираться с трудностями я не сомневался. Ну а негатив в свой
адрес уж как-нибудь переживу. Тут главное, чтобы нам не запретили
устраивать хорошие интересные мероприятия, чтобы не загнали снова в
рамки «можно», «нельзя», «рекомендовано». Хотя любое
«рекомендовано» можно под себя выкрутить.
Я усмехнулся и не торопясь зашагал в
сторону мастерских. Дверь в святая святых товарища Бороды оказалась
приоткрыты, значит, Степан Григорьевич уже там. Подойдя ближе,
услышал странные звуки и два голоса.
«Интересно, кто это к завхозу в
гости припожаловал?» — мелькнула мысль. Следом за словами, которые
я не разобрал, послышался характерный звук. Так стукаются друг о
друга наполненные граненые стаканы. Еще веселее. Директор и завхоз
стресс снимают? Да ну, не может быть.
Я коротко стукнул, не желая пугать
хозяина и его гостя, дождался разрешения: «Заходи, кто там такой
есть», — и вошел в мастерскую.
— О, Ляксандрыч! А мы тут вот! —
радостно приветствовал меня Митрич, потрясая обрезком фанеры.
— Доброго дня, товарищи, — сдержанно
поздоровался я, наметанным глазом определяя, что завхоз с дядей
Васей не просто трудятся над проектом, но аккуратно спрыскивают
рабочие задачи. Судя по аромату, добротным домашним самогоном из
запасов Василий Дмитриевича.
— Ты чего такой смурной, Егор
Александрович? — деловито поинтересовался Степан Григорьевич,
возвращая на место тарелку с солеными огурцами, нарезанным салом и
черным хлебом.
Митрич крякнул неодобрительно,
покосился на меня чуть виновато, но все-таки достал и выложил на
стол газетку с пирожками от теть Маши.
— Пироги-то чего прятал? — удивился
Борода.
— А я почем знал, кто идет? —
проворчал Митрич.
— Кроме Егора некому. Выходной, —
обнадеживающе отметил Степан Григорьевич. — Ты, Егор Александрович,
не серчай, — чуть смущенно заговорил завхоз. — Оно ведь как:
покумекать собрались, поразмышлять с хорошим человеком. А какая
беседа без горючего?
— Никакая, — кивнул Митрич.
— То-то и оно, — подтвердил Борода.
— Ты, Егор Александрыч, давай, проходи, не стесняйся.
— Да я пойду тогда, наверное… —
хмуро буркнул в ответ. — Работы не будет…
— Ишь ты, не будет, — хмыкнул
Митрич. — Ты, Ляксандрыч, молодой еще, неопытный. Все будет, и
работа, и все… Что как обмозгуем и за дело. Или ты чегой-то решил,
что мы до чертиков напьемся? Обижаешь!