Мохаммед тоже понимал, что пора
заканчивать. Тем более что «Миссури», не получив ни единого
попадания, серьезно пострадал.
Через неделю, простившись с
гостеприимным губернатором, заработавшим себе, детям и внукам на
хлеб с маслом до конца жизни, французский конвой двинулся в
Марсель. На «Миссури» откачали воду и заклепали течь, которая
вскоре возобновилась. Часть груза с последнего конвоя распихали по
французам, лучший из уцелевших галеон тоже прихватили с
собой.
Связались с Раджой. В Марселе нет
нормальной верфи, все необходимое для замены и ремонта придется
переправлять по суше и по реке.
По пути встретили всего один
испанский борт, потренировались в стрельбе с дальней дистанции.
Мохаммед сделал себе зарубку — при нынешнем уровне техники и
подготовки экипажей дальше полутора тысяч метров лучше и не
пытаться стрелять. О чем сделал зарубку испанец, неизвестно. Кого
интересует мнение утопленника?
78
ЗЕМЛЯ-2. 13.10.1669
ЛОНДОН
Суда приходят в Лондон. Но суда не
приходят в Лондонский порт. Потому что портом, точнее системой
портов, является все нижнее течение Темзы, включая столицу, берега
до устья и само устье, которое расширяется настолько равномерно и
постепенно, что точно сказать, сколько же километров от городской
черты до открытого моря, невозможно.
Изобилие портов, причалов, пирсов и
прочих сооружений предполагает высокую интенсивность судоходства.
Широкая в устье, в Лондоне Темза невелика, несколько сотен метров,
и не глубока. Мореходные суда водоизмещением менее тысячи тонн
могут подниматься до Лондона. В XVII веке более крупных морских
транспортов просто не существовало. Но и те, что бороздили реку,
создавали настоящую толкучку. Проблема обострялась тем, что
парусные суда в узком речном русле не могли свободно лавировать
против ветра, перекрывали ветер друг другу при тесном сближении,
норовили столкнуться и перепутаться снастями. Пользуясь
неразберихой, на маленьких лодочках сновали вездесущие речные воры,
с которыми пыталась бороться речная лондонская полиция.
Ситуация несколько облегчилась,
когда на реке появились паровые буксиры. Несмотря на войну и запрет
на прямую торговлю с Нидерландами, предприимчивые лондонцы покупали
паровые движительные установки при посредничестве французов и
активно оснащали им короткие, не более двадцати метров в длину, но
верткие и тяговитые суда. От переоборудования парусников англичане
первыми, после верфей миссионеров, перешли к постройке корпусов
именно под паровые двигатели. Почувствовав лакомый рынок сбыта,
заводы ван Наагена в Нидерландах, а потом и во Франции выпускали
комплект оборудования — двигатель, дейдвуд, вал, гребной винт. К
сожалению, монополия имела перспективу кончиться, так как англичане
пробовали уже наладить собственное производство, реальной патентной
защиты идей и технологий еще не было.