Когда я был студентом, программы в вычислительные машины
запихивались с помощью перфокарт, а чтобы они на перфокарты попали,
их сначала нужно было написать на специальных бланках, причем очень
разборчиво. И у меня в связи с этим выработался весьма
специфический почерк: ровные печатные буквы читались прекрасно даже
в клеточках этих бланков. А в школе я нашел еще дореволюционный
учебник грамматики, так что – хотя и с определенными трудностями –
я в приобретенном дневнике записал все, что хотел нынешним физикам
сообщить. Не все, но почти все, что знал: описал пять месторождений
урановой руды (Бештау, Краснокаменск, Желтые Воды, Учкудук и –
довольно приблизительно, так как точного места я просто не знал –
месторождения в Казахстане), а так же расписал все, что знал о
выщелачивании этой руды непосредственно на месторождениях. Это было
далеко не все, что я помнил из учебного курса, но пока я
раздумывал, как «в дореволюционном виде» подать схемы урановой и
плутониевой бомб, а так же схему бомбы уже дейтерий-литиевой, в
гости прибыл Лаврентий Павлович. Прибыл, расспросил меня про всякое
– и моя отмазка прокатила!
То есть по поводу моей информированности об урановых
месторождениях прокатила, а по поводу сверхчистого графита я его с
абсолютно честными глазами отправил к главному инженеру турбинного
завода. Правда, все же похвастался, что пылесос, который там делать
собрались, именно я и изобрел…
Еще Лаврентий Павлович сказал мне, что товарищ Сталин меня за
бумажные самолетики решил наградить Сталинской премией, причем
первой степени – но предупредил, что премия присуждается «по
закрытой тематике» и мне ею хвастаться не придется. Я, конечно,
попросил товарищу Сталину мою благодарность передать, а затем не
удержался:
– Дяденька, может в Москве люди на такие вещи внимания и не
обращают, а у нас в деревне на следующий же день народ очень
заинтересуется, откуда в нашей семье таки деньжищи завелись. Тут же
деревня, все всё про всех знают, и все от нас не отстанут, пока всю
правду не выпытают. А так как вы сказали, что даже родителям
говорить, за что премия, нельзя, то вы представляете, что тут
начнется?
– А у тебя есть другие предложения? Только заранее предупрежу:
от премии отказаться у тебя точно не выйдет.
– Это-то понятно. Но если премия за бумажные самолетики… а я
ведь много чего бумажного придумал! И если в постановлении просто
написать, что премия «за бумажные изделия», то все сразу подумают
про коробки для яиц…