Но история действительно сильно поменялась, и, вероятно,
поменялась и история советского атомного проекта. Хотя, возможно, я
и напутал что-то, ведь атомный проект в СССР еще в сорок третьем
был запущен. Но все это было не особо важно, важным было то, в
Кишкино приехал лично Лаврентий Павлович, и приехал он, чтобы
задать мне кучу интересных вопросов. Но у меня, хотя я столь
скорого приезда «важных дядь» и не ожидал, «кузявая отмазка» была
уже заготовлена – и она на самом деле оказалась кузявой: Лаврентий
Павлович от меня очень быстро отстал.
Как говорила моя двоюродная сестра (в той, «прошлой будущей
жизни» говорила), когда ее мать особенно доставала по поводу
плохого знания математики, приводя меня в пример, «я же в дровяном
институте учусь, а не в атомном!». И да, она как раз в Московском
Лесотехническом училась, а я учился в институте совсем другом. И
физику, особенно атомную, знал, пожалуй, местами даже лучше всех
нынешних физиков атомщиков, так что считал, что нынешним помочь –
это дело святое. Вот только «знать» и «уметь» – это совершенно
разные вещи, да и знал я больше лишь потому, что сейчас те, которые
«умеют», кое-чего еще просто не изобрели и не открыли. И вот помочь
им нужное открыть я считал необходимым, но моих знаний на серьезную
помощь было точно недостаточно: я все же на программиста учился, и
физику в институте большей частью «проходил мимо», ни разу не
получив по физике ничего выше трояка. И я прекрасно понимал, что
даже если меня нынешние физики не высмеют сразу и решат со мной
поговорить всерьез, то я им все равно ничего существенного сообщить
не смогу. Но ведь и мелочи могут оказать серьезное влияние: вон, с
самолетиками-то очень неплохо получилось!
Только всерьез разговаривать с деревенским мальчишкой точно
никто не станет, да и мне «сверкать тайными знаниями» категорически
не стоит – и я придумал другой способ «знания донести до нужных
людей». Способ простой и незатейливый: подсунуть нужным людям
знания «в письменной форме». Но вовсе не написанием «писем Сталину
от древнего старца», я придумал что-то гораздо более простое и,
главное, более достоверное. Придумал, когда в Горьком на рынке у
какой-то старушки увидел книжку в красной кожаной обложке. Старушка
сказала, что до революции такие в каждом магазине писчебумажном
продавались, их дореволюционные барышни использовали в качестве
дневников. А старушка его продавала как «чистую общую тетрадку»,
так как с любыми тетрадками в стране было вообще полная… нехватка.
И мне повезло, что просила за этот томик старушка цену явно
неадекватную (вероятно, из-за кожаной обложки), из-за чего ее до
меня никто брать не захотел…