Объявление новых чиновников
произошло одним днём и поставило в тупик аристократию, не
понимавшую как реагировать на произошедшее. С одной стороны, многие
из них получили чины и доступ к Боярской Думе, но с другой —
оказались лишены реальной власти. Был ошеломлён и Борис Морозов,
ожидавший получения контроля над стрельцами и казной. Однако его
воспитанник вместо этого выдвинул «дядю» на должность первого
товарища (заместителя) царя и заставил того лично назвать новых
начальников ведомств. Подобный ход произвёл эффект разорвавшейся
бомбы. Боярские кланы пытались «переварить» произошедшее и
одновременно стали, на чём свет стоит, клясть царского воспитателя,
поправшего древние обычаи. Борис Иванович, оказавшись в новой для
себя ситуации, испугался как потерять власть, так и признать
бессилие, а потому подтвердил свою «инициативу», что вызвало ещё
большую ярость со стороны конкурентов…
**** **** **** ****
Тени от высоких восковых свеч
плясали на резных стенах боярских хором Бориса Ивановича Морозова.
Воздух в помещении густ от запаха жареной дичи, медовухи и едва
уловимой тревоги. За столом, грузно усевшись на дубовые лавки с
бархатными подушками, сидят сам хозяин, его ближайший родич Леонтий
Стефанович Плещеев, да Пётр Тихонович Траханиотов, человек из той
же крепко сбитой родственной обоймы. Посуда на столе стояла
серебряная, вина – заморские, но настроение было кислым, словно
недозрелая клюква.
Плещеев, широколицый и крепкий, как
дубовый пень, с хрустом отламывает кусок калача, макает его в
мисочке с густой сметаной. Траханиотов, худощавый и с живыми,
беспокойными глазами, неспешно смакует красное вино из Венгрии.
Борису Ивановичу же в рот ничего не лезет. Он уже отодвинул тарелку
и теперь нервно перебирает вервицу (узелковые чётки на Руси), явно
что-то обдумывая. Несколько минут тянутся в тягостном молчании,
нарушаемом только треском дров в печи, да звоном ложки Плещеева о
фаянс. Наконец, Пётр Тихонович не выдерживает и ставит кубок на
стол с глухим стуком.
- Борис Иванович…— начинает он,
осторожно, подбирая слова. – Душа, признаться, не на месте. Совсем
не на месте. Умом понять не могу твоих последних ходов. Ну, ладно,
царь молод, горяч, на венчании своём, как бесноватый из собора
кричал…Это ещё куда ни шло. Но люди-то?! Люди, Борис Иванович!