**** **** ****
Сижу на стуле. Да, в этот раз не на
пафосном троне, но ведь и декорации должны быть уместны. Передо
мной – стол. За ним мои новые назначенцы и боярин Морозов. Медленно
всех оглядываю. У всех лица сосредоточенные и даже немного
напряжённые. Ордин-Нащокин смотрит куда-то вдаль, мыслями уже в
Европе, наверное. Для России у него мозгов явно избыток. Ртищев
возится со свитками и что-то продолжает подсчитывать. Вот уж кто
точно не рад своей должности. В бюджете дыра размером в страну.
Долгоруков сидит прямо, и его военная выправка чувствуется даже в
таком положении. Хитрово опять в углу, словно тень, но видно, как
он внимателен к каждому. Не зря его поставил на должность. Ещё в
детстве понял, что этот фрукт очень непрост. В любую дыру легко
залезет, всё грязное бельё вытащит. Прямо как наша кадровичка в
Доме творчества. Ромодановский опять хмур, — видать, стрельцы свой
норов показывают. Милославский озабочен, — а этому что не нравится?
Такой огромный край под управлением в его руках. Чистой терпеливо
ждёт. Хочется прямо-таки сказать: «Ты мне дороги в Москве, когда
сделаешь, сволочь?» Борис Иванович сидит с удивлённым выражением
лица. Нда, ты же не видел меня в другой роли. Привыкай. Вот она,
моя «новая кровь» или кость. Да какая, к чёрту, разница! Столько
проблем. Пусть вытаскивают из дерьма. Не знаю сам, как вылезать, но
вида нельзя подавать…
Кладу ладони на резные подлокотники.
Голос звучит слегка громче, чем нужно. Непорядок. Надо чётче
входить в роль.
- Господа. Благодарю всех за быстрый
сбор. Особенно учитывая…праздничные хлопоты. – Останавливаюсь на
небольшую паузу, вновь окидывая взглядом. – Но праздники
праздниками, а дела делами. И первое дело, о коем следует
поговорить без обиняков – это деньги. Вернее, их вопиющее
отсутствие в государственной казне. Армия не снабжена, дороги
разбиты, стрельцам и чиновникам жалование задерживают, почти все
стройки заморожены. Так не годится! – Бью кулаком по столу. Звук
глухой, но весомый. Все вздрагивают, а Морозов чуть не подпрыгивает
на стуле. – Фёдор Михайлович! – Обращаюсь к Ртищеву, возглавляющему
Большой Приход. – Ты при казне. Объясни присутствующим, в чём
корень зла? Отчего казна пуста?
Ртищев поднимается и разворачивает
свиток.
- Государь. Проблем, изволишь
видеть, — не одна, а гнездо целое. Первая и самая обидная – белые
слободы.