— Ах, ты! — замахнулась я чугуном и ринулась в сторону супостата, чувствуя, как глаза наливаются кровью от бешенства.
А этот только хохочет и к себе бежит, улюлюкая и подначивая меня на все лады.
— Теперь сама меня уговаривай...
— Идиот! — заорала я уже в его, закрытую перед моим носом, дверь.
— Истеричка!
— Ещё слово и я тебе всю дверь валерианкой оболью!
— Я ждал от тебя большего...
— У Прасковьи Ильиничны три кошки, Мишань. Не доводи до греха.
— Всё, ты окончательно пала в моих глазах. И куда я вообще смотрел?
Пробубнил этот гадский гад из-за двери и мне неожиданно стало так обидно, что грудь резко заходила ходуном. А через мгновение дыхание и вовсе спёрло. Ну всё!
Подняла руку, врезала сковородой по ни в чём не повинной двери и проорала напоследок:
— Ходи и оглядывайся теперь, смертник!
— Ой, да ладно тебе горло драть. Так и скажи: влюбилась с первого взгляда, а ты мне, нехороший сосед, все надежды на романтику обломал. А не вот это вот всё.
— Влюбилась? — вспыхнула я с ног до головы и, кажется, даже из ушей пар повалил.
— Скажи, нет?
— Нет!
Ржёт, придурок бородатый. Весело так, аж захлёбывается.
— У меня...
— Ну?
— Вообще-то...
— Так-так?
— Парень есть! Ясно?
— А твой парень нормально реагирует на то, что его благоверная в дом незнакомых соседов водит вино пить?
— Козёл! — выпалила я и вконец расстроилась.
Сильно! Даже подбородок задрожал. Развернулась и под весёлый смех святого гамадрила я потопала себе в квартиру, а там села за кухонный стол и принялась глушить ненавистное красное сухое, закусывая его любимым «наполеоном».
Под занавес бутылки не выдержала и расплакалась. Вспомнила покойного мужа Степку, который с первой встречи носил меня на руках и пылинки сдувал. А ещё он неизменно называл меня «моя королева» и каждый божий день заставлял верить в то, что я исключительная. Любимая. Незаменимая. И вообще, самая-самая лучшая девочка на свете.
Восемь лет прошло, как муж ушёл от меня на небо, а я так и не смогла никем его заменить. Потому что он был мужчиной с большой буквы, а не гамадрилом в бородатом обличье качка-переростка.
Ну ничего-ничего, мы ещё ему покажем!
На этой минорной ноте я и потопала смывать макияж и приводить себя в порядок перед сном. А после, раздевшись и облачившись в до одури красивую шелковую пижаму ярко-алого цвета, я легла на скрипучий диван и принялась моститься на нём до бесконечности долго.